Редкая птица

Нудистский пляж тоже многолюден, но и там — компании, пары (эти скорее натуристы — спортивны, превосходно сложены и честно получают кайф прежде всего от солнца, моря и собственного здоровья). К тому же там постоянно курсируют озабоченные мужички с сумками через плечо и группы «экскурсантов» с пляжа добропорядочного. Умеренно обнаженный «Молодежный» ни одна из групп вниманием не удостаивает.

Мы устраиваемся на чистом песочке, оставив мотоцикл под деревом, метрах в пятнадцати; по коричневое(tm) загара и лености поз отличить нас от отдыхающих сложно.

Итак, все началось ровно сутки назад. Для меня. Или…

«Как тебя занесло загорать на тридцатый километр?..»

Вроде так был поставлен вопрос.

Ответ не менее прост: по глупости. По легкомыслию. Ларсена такой ответ вряд ли удовлетворил бы, а меня — вполне.

Нужно сказать, что за три недели до того на меня накатило: из своей хибары я не вылезал, разве что на пару часов поплавать, читал Нобелевских лауреатов и предавался размышлениям о смысле жития. Но всему хорошему приходит конец: душа запросила приключений и неформального общения, и я подался в довольно приличный кабачок с азартными играми. Изрядно выпив и проиграв необходимую для восстановления душевного равновесия сумму денег — то есть все, что у меня было, собирался мирно возвратиться в пристанище философа и поутру, по легкой опохмелке, любомудрствовать далее. Но — дама.

Какая другая причина могла завлечь меня хрен знает куда, да еще в ночи!

Дама тоже играла. И тоже проигрывала. В один прекрасный момент мы почувствовали родственность душ и взаимную симпатию. От игры получаешь удовольствие, даже когда проигрываешь — всего лишь деньги. Наслаждение азарта с лихвой окупает материальные потери. И еще — азарт возбуждает.

В нас воспылал огонь желанья!.. Круто сформулировано. Наверное, поэт сказал. А может, и не говорил.

Но все так и было: огонь действительно воспылал!

Мы сидели за столиком, пили коньяк, я по инерции и по глупости молол нечто о рулетке, красном и черном, о пути Дао — прочитанное дало о себе знать, никакие пороки не проходят безнаказанно. Да, на девушке было вечернее платье, черное с красным…

Вдруг я почувствовал ее руку на своем бедре, она выдохнула хрипло:

«Поехали…» Я ответил: «Запросто».

Мы сели в ее машину. Вишневого цвета «вольво»., Вела она.

Мы ни о чем не разговаривали. Мы даже не знакомились. Машина мчалась на огромной скорости, и я запомнил лишь мелькание асфальта в свете фар, вздрагивающее нетерпение губ, горячечный блеск расширенных зрачков… Черных как ночь.

Мы мчались, пока машина не замерла на песке, у моря. Спинки сидений упали, салон заполнила музыка — даже не музыка, а какой-то безудержный, бесконечный, нарастающий ритм…

Потом мы плавали. Море было неподвижным, мы словно парили в лунной солоноватой влаге..

…Я лежал на песке, мириады звезд мерцали невесомо и бесконечно… Девушка ласкала меня нежно и искушенно, и весь мир пропадал в высокой боли наслаждения…

«Я дрянная…»

«Что?..»

«Я дрянная, распутная девчонка… — Она стояла рядом со мной на коленях, в руках был узенький ремешок от платья. — Накажи меня… Ну же! — Стоя на коленях, она опустилась на песок грудью, сцепив руки. — Ну же!»

Я легонько хлестнул ее по ягодицам.

«Сильнее!»

Я повторил.

«Еще… Еще… Еще!..»

Девушка стонала и выгибалась, перебирая по песку пальцами.

«Войди в меня!..»

…А потом я снова лежал на спине, и мир снова пропадал, и я чувствовал лишь касания ее губ и волос… Очнулся я ранним утром от холода. Девушки не было, как не было и вишневого «вольво». Моя одежда была сложена рядом.

Прощальным приветом красавицы оказалась плоская бутылочка с французским «мартелем». Окунувшись в море и согревшись превосходным коньяком, я устроился на охапке водорослей досыпать. Какие бы причины не заставили исчезнуть прелестную русалку, я в хмельном легкомыслии рассудил, что разыскать ее в Приморске будет не труднее, чем баскетболиста Сабониса в китайском квартале.

Признаю: я ошибался. Как выяснилось, мой путь к прекрасному вымощен испытаниями, грехами и соблазнами. А тогда мои грезы были столь же чувственны, как пролетевшая ночь.

Второе пробуждение оказалось менее радостным. Солнце изрядно напекло голову, коньяк иссяк, думалось о грустном. О том, что прекрасное в моей жизни, как и в жизни вообще, мимолетно, недолговечно, случайно.

А потом появился громила от Ральфа (?) и поломал остатки кайфа.

— …И долго мы будем загорать? — Леночка подняла голову, отряхнула щеку от прилипших песчинок.

— Для разнообразия можно искупаться.

— Дрон, по-моему, мы теряем время.

— Милая барышня, опыт последних суток заставляет даже мои короткие извилины сначала шевелиться, а потом только действовать.

— Судя по недавним событиям, они, может, и шевелятся, но не сильно. Я бы сказала, без напряга!

— Случайность. Несчастливый расклад. Со всяким может…

— Ладно, Чапай, думай. Может, поделишься — присоветую что умное…

— В этом я и не сомневаюсь.