Red lines (СИ)

Джордж сразу же покорно садится. Фред колеблется мгновенье, а затем проходит и устраивается рядом с ним. Гермиона смотрит сначала на Джорджа, а затем взгляд её немного неуверенно движется к кровати Фреда. Только вот он не там. Близнецы сидят вместе. Это было бы даже забавно, не будь на самом деле так грустно. Джордж не чувствует в себе силы даже для слабой улыбки. И только плечо брата, легко касающееся его собственного, помогает не сойти с ума.

Гермиона глубоко вдыхает, будто собирается нырять в Чёрное озеро в поисках русалок, и снова смотрит на Джорджа. Она стоит перед кроватями, будто профессор перед аудиторией, готовясь к лекции по очень сложному материалу. Даже выражение лица похожее – что-то вроде «эти глупые дети всё равно ничего не поймут, как бы им объяснить?»

- Иногда, - начинает она свой рассказ, - крайне редко, в мире случается нечто необъяснимое. После смерти душа каждого человека обречена делать выбор – отправиться дальше, в место, о котором ничего неизвестно, или остаться тенью жизни, став призраком. Как правило, второй путь выбирают те, кто боится. Души людей – больше, чем их тела. Они сплетены из самой жизни, её энергии, а также всей магии, что была с рождения, но главная её составляющая – это чувства. Эмоции. Привязанности. Они словно нити сплетаются, не только в одном человеке, но и с другими. Чем сильнее чувства, чем крепче эти связи. Прочнее. Иногда они разрушаются со временем, когда люди перестают быть привязаны друг к другу, но всегда оставляют свой след. Когда человек умирает, те связи, что сплетали их с живыми людьми, рвутся. Нити, соединяющие людей, не могут больше существовать.

От спокойного ровного голоса Гермионы у Джорджа почти кружится голова. Он словно снова оказался на одном из скучных теоретических уроков в школе. Да и девушка рассказывает так, будто читает по книге. Сколько же информации хранится в её голове? Каков был шанс, что прочитанная ей когда-то книга пригодится в реальной жизни? Меньше трёх процентов.

- Звучит, как начало одного из тех любовных романов, над которыми обычно льёт слёзы мама, - не удерживается от комментария Фред. Кажется, он пришёл в себя. И Джорджу тоже стоит.

- Красиво говорить не запретишь, - кашлянув, отвечает он. Гермиона словно спотыкается на следующем слове и, вытаращив глаза, замолкает. Взгляд её сразу же скользит к пустоте рядом с Джорджем.

- И снова мимо, - фыркает Фред. И Джордж буквально физически чувствует его недоверие к Грейнджер. Оно лезет во все стороны, как огромные ледяные иголки.

- Так, - девушка быстро снова собирается с мыслями и даже встряхивает волосами, словно это помогает ей обрести уверенность. - Суть в том, что порой связь между людьми может быть настолько сильна, что не разрывается даже со смертью одного из них. И тогда его душа застревает на земле, невидимая и неосязаемая для всех, кроме того, из-за кого осталась.

Джордж думает, что он действительно оценил смену романтического расплывчатого настроения на деловой тон.

- Если так, то почему Фред должен исчезнуть? – немного грубовато спрашивает Джордж. Это звучит отвратительно, а думать об этом вовсе кажется чем-то тошнотворным. За что им выпало всё это? Разве они делали что-то плохое за свою жизнь? Да, конечно, до идеала им далеко, но всё же… Они сражались на стороне добра, так почему теперь у Джорджа во рту вкус пепла?

- Потому что, какой бы крепкой ни была связь, смерть всё равно сильнее, - с удрученным вздохом отвечает Гермиона. – Просто ей требуется больше времени, чтобы разорвать души.

- Семь дней, - комментирует Фред, язвительно, недовольно. – И почему всё вокруг так подвязано с этой дебильной цифрой? Самое могущественное магическое число. Я вот, например, куда больше люблю тысяча триста четырнадцать.

- А мне нравится пятьсот двадцать один, - зачем-то говорит Джордж. Гермиона непонимающе вскидывает брови. В глазах её читается любопытство, и Джордж нехотя поясняет:

- Фред сказал, что его бесит число семь. Ему нравится тысяча триста четырнадцать. А мне – пятьсот двадцать один.

Гермиона слегка хмурится, а потом внезапно глаза её начинают почти светиться, будто на неё снизошло внезапное озарение.

- Почему именно эти числа? – любопытствует она. Джорджу кажется это несущественным. Он бросает взгляд на Фреда, а затем отвечает:

- Первое, что пришло в голову.

Губы Гермионы внезапно трогает маленькая улыбка, такая же нежная и смущенная, как первые лучи утреннего солнца. Джордж пытается не таращиться, но он никогда не видел, чтобы Грейнджер так улыбалась. У неё даже щеки порозовели, словно тоже освещенные этим рассветом.

- Ладно, что там с заклинанием? – ворчливо спрашивает Фред.

- Ты говорила, есть какое-то заклинание, - напоминает Джордж. Гермиона прикладывает ладонь ко лбу, будто проверяя наличие жара, а затем бросает задумчивый взгляд на кровать.

- Я могла бы… - немного скованно она указывает пальцем на кровать Фреда. Джордж кивает.

- Его там нет. Он со мной.

- Слава Богу…