Реальность и мечта

В новой России возобладало новое мышление, и неминуемо началась смена поколений во всех областях человеческой деятельности, в том числе в театре и кино. Это всегда очень нелегкий процесс, а когда сроки предельно ограниченны, он происходит непредсказуемо и почти неуправляемо. Вот картины и пекутся, как блинчики, а в них холостой пересказ сюжетов. Не сказать, что там не поднимается насущных вопросов, только одухотворенного сплетения с действительностью не получается. Оттого роли какие-то недоигранные. И мне становится в чем-то жаль молодых актеров — в нынешней жизни с плотным графиком им редко удается засветиться хорошо. Они для этого не успевают вызреть и раскрыться. Мелькают только их лица в растиражированных и почти одинаковых кино- и телепродукгах. Много-много безымянных лиц, и в них не получается, а порой и не хочется разбираться. Это безликость, которой не место в искусстве, где каждый творец должен быть личностью и лидером. Но ничего не поделаешь, общая тенденция такова, и тем приятней, что в ней суть исключения и что актерское мастерство живо пока в исполнении моих достойных молодых коллег, таких как Безруков, Миронов, Маковецкий, Суханов. В работе им зачастую удается нечто замечательное, чего не бывало прежде. Например, у Бортко в «Идиоте» князь Мышкин раскрылся совсем иначе, чем привыкло мыслить мое актерское поколение.

Я бы сказал, что проблема сиюминутности происходящего болезненна не только для актеров, но также для зрителей. В одолевшей нас беготне нет возможности оглянуться и понять важное. Отсюда у каждого из нас, у каждого маленького человека, тема которого насквозь пронизывает русское искусство, возникают беды сродни той, что случилась с моим героем в «Ворошиловском стрелке». Его боль остра, будто неосторожно полоснули по обнаженному нерву. Только в этой боли вдруг осознаешь, что нельзя так жить, как живем. И в фильме в кульминационном диалоге с участковым мой стрелок с внутренним напряжением произносит главную фразу: «А как жить-то?»

Были у нас фильмы-легевды, в которых трогательно и лиричнс или прямолинейно и жестко раскрывались судьбы современников. Это «Летят журавли», «Чистое небо», «Председатель», перечислять можно долго. Не знаю, будет ли «Ворошиловскому стрелку» место рядом с ними. Думаю, что этот герой появился в нужный момент, потому что ему здесь и сейчас удалось ответить на тот самый проклятый вопрос: он сумел по-мужски, по-человечески постоять за себя и свое дорогое. Нужен ли такой герой? Да! Станет ли он выразителем нашего времени? Покажет само время.

Актер и режиссура

Мне приходилось сотрудничать со многими известными режиссерами: я снимался у них в кино, играл в поставленных ими спектаклях. Так или иначе я уже рассказывал об их работе, однако сейчас мне хотелось бы вспомнить о тех, кто делает актера инструментом для исполнения своих художественных замыслов.

Безусловно, настоящие режиссеры очень разные, но всех их объединяет одно: умение создать на сцене, на съемочной площадке рабочую и вместе с тем не давящую на актера, не сковывающего его творческую инициативу атмосферу. Будь по-дру- гому — не появлялось бы в нашем театре и кинематографе выдающихся произведений. Даже яростный Пырьев, легендарно известный своими разносами и руганью, старался по возможности оберегать актера от ненужной нервозности. Легко, свободно и радостно было работать с Аловым и Наумовым. Никогда не давил на актера, выступая в роли режиссера, Басов.

Отличное взаимопонимание сложилось у меня со спокойным и демократичным Юлием Яковлевичем Райзманом. Он был художником поразительного чутья на те явления в жизни, которые определяют ее суть, и отлично понимал, что и у актера помимо дела есть множество интересов. Поэтому, будучи требовательным, он умел быть и снисходительным. Когда его фильм «Частная жизнь» представляли на Венецианском фестивале, Юлий Яковлевич на пресс-конференции сказал: «Человек, не видящий в жизни ничего, кроме работы, — это же инвалид!» И вот проблематика «Частной жизни» о самоценности внутреннего мира человека была высоко оценена на этом кинофоруме — картина удостоена высшей награды, «Золотого льва», потому что затронутые Райзманом вопросы актуальны не только для наших соотечественников, а для всего мира.

Товарищескую, рабочую, добрую атмосферу создать трудно, особенно в кино. Это ведь временное содружество, которое, как только закончатся съемки, навсегда распадется. И если нет цементирующего влияния режиссера или не возникает между актерами нечто такое, что и по прошествии многих лет не забывается, то, к сожалению, кроме пленки, на которой запечатлена картина, ничего больше не остается. Но если во время съемок в группе устанавливаются добрые, человеческие взаимоотношения, то потом у тебя надолго остаются настоящие друзья.