Реактор

– Да что знать-то?! – не выдержав, закричал Захарчук.

– Кому надо, тот знает, – загадочно проговорил Майор. – А вот кричать на меня не стоит, а то и этих часов лишитесь.

Подполковник замолчал.

– Вот так-то. – Темный направился к двери. – Вы пока тут приберитесь. И вспоминайте. Вспоминайте.

Темный вышел. За ним – остальные эсбээровцы. Зорин и Захарчук остались одни. Николай Михайлович вытер ладонью потное лицо. Затем резким движением открыл сейф и вытащил оттуда зеленую бутылку. Налив стакан до краев, он, не морщась, влил содержимое себе в глотку. Протянул бутылку сержанту. Тот замотал головой. Перспектива выпить что-нибудь спиртосодержащее вызывала у него ужас.

– Узнавать, спрашивать, – пробурчал Захарчук, – знать бы хоть, о чем спрашивать. Ты не в курсе, о чем он говорил?

Дмитрий постоял, глядя в глаза командиру, затем отрицательно покачал головой:

– Ни малейшего понятия, – вслух сказал он.

Захарчук замер. Сел в кресло.

– Опрос своих проводил? – громко спросил он.

– Нет еще, – ответил Зорин, – о чем спрашивать-то?

– Обо всем! – рявкнул подполковник, – Иди. Через час ко мне с докладом.

– Есть.

Дмитрий вышел из кабинета. Как и ожидал, у дверей стояли двое в черных плащах. И стояли слишком близко.

– Я пройду? – спросил Зорин, хотя ни один из Темных ему не мешал.

Спустившись на первый этаж, он застал всех своих бойцов сидящими на ступеньках.

– Стройся! – скомандовал он.

Отделение построилось в ряд.

– Слушать внимательно, – начал Дмитрий, шагая вдоль строя. – Через десять минут – общий сбор перед крыльцом здания. Нечего тут толпу создавать. За это время каждый вспоминает вчерашний день по минутам. Затем рассказывает мне. Понятно?

– Зачем? – спросил снайпер Кирилл.

– За хлебом! – заорал Зорин так, что в вестибюле стало тихо. Даже присутствующие здесь Темные обернулись.

– Разговорчики! Устав забыли?! Так я напомню! Завтра в двенадцать – зачет по внутреннему уставу службы. Кто не сдаст – к свиньям!

«И тем, скорее всего, сильно повезет», – про себя добавил добавил он.

– Разойтись! Плахов, ко мне!

Бойцы разошлись, озадаченно глядя на командира. Таким «строевым» они его еще не видели.

Подошел Егор, и они вдвоем вышли на улицу. Перейдя дорогу, встали у старого деревянного дома. Дмитрий огляделся.

– Ну, что было? – спросил он.

– Спрашивали, где я вчера был.

– Ну, и?

– Ответил, что в «Комбате», с тобой. Нажрались, как тузики. Ничего не помню.

– Поверили?

– Не уверен. Согласись, слабая отмазка – «не помню».

– Другой нету, – сказал Дима. – А меня этот допрашивал, который старика ударил.

– Сам? – ахнул друг.

– Ага. Еще при Захарчуке. Теперь нам лепестричества будет только час утром и час вечером.

– И все?

– Ага.

– И долго?

– Долго. Пока не вспомним что-нибудь.

– Тогда, похоже, навсегда, – сокрушенно подытожил Егор.

– Пошли. Наши собираются.

Дмитрий заново построил отделение. Рядом, как будто невзначай, возник один из эсбээровцев. Выслушав от каждого вполне ожидаемый доклад, что никто ничего не знает, Зорин скомандовал «вольно» и отправился к подполковнику.

В дверях его тормознули новоявленные охранники.

– Я к подполковнику. – Дмитрий посмотрел по очереди в непрозрачные окуляры черных противогазов. – С докладом. Он меня вызывал. Ну, вы знаете.

Он хлопнул одного Темного по плечу. С рядовым составом этих «дартов вейдеров» он мог себе позволить фамильярность. Протиснувшись между ними, Зорин вошел в кабинет.

В стоящей на столе бутылке заметно поубавилось, хотя по виду Захарчука этого сказать было нельзя.

– Николай Михайлович, можно? Я с докладом.

Захарчук молча указал на стоящую рядом со столом табуретку. Дима сел. Подполковник так же молча подвинул к нему лист серой бумаги и карандаш.

– Ну, докладывай.

– Никто ничего не знает, – четко продекламировал Дмитрий, пытаясь разгадать, что задумал Захарчук.

– И это доклад?! – внезапно во весь голос заорал подполковник. – Кто тебя так учил докладывать?! В письменном виде! Ты меня понял?! В письменном!

До Димы наконец дошло, что от него требуется. Надо сказать, что здесь подполковник прошел по краю. Бумага в нынешнем мире стала крайне дефицитной вещью, и растрата ее на подобные «доклады» могла вызвать подозрение.

– Да понял я, понял. В письменном так в письменном, – буркнул Зорин и принялся быстро описывать как можно короче события прошедшего дня. Когда сержант закончил, Захарчук взял у него листок и начал читать. В процессе чтения лицо его становилось то белым, то бордовым. Было слышно, как скрипят зубы подполковника. Прочитав, он смял листок. Достав из тумбочки тарелку, положил его туда и поджег.

– Кто так пишет?! – Николай Михайлович старался говорить строго, но его голос стал отдавать хрипотцой. – Переписывай заново! Теперь нормально.

Дмитрий кивнул и стал писать о том, что в процессе допроса отделения ничего существенного не узнал. Закончив, он протянул листок Захарчуку. Тот, не глядя, кинул его в ящик стола.

– Можешь идти, – тихо сказал он. Видимо, прочитанное произвело на него сильное впечатление.

– Какие наши действия? – спросил на всякий случай Зорин.

Подполковник поднял на него покрасневшие глаза.