Re:Zero. Жизнь с нуля в альтернативном мире 5

Чтобы не позволить воображению свести себя с ума, Субару дал волю ненависти. Оказавшись изолированной от внешнего мира, человеческая психика быстро разрушается. Субару кричал, надеясь прогнать страх и забыть, что его бросили умирать в холодном мраке.

Крики ненависти и безумная жажда убийства помогали сохранить рассудок.

Чтобы не обезуметь, Субару разжигал в себе ненависть.

Юноша не знал, сколько прошло времени. Время для него перестало существовать.

— У... уб... ю... ю-у...

Разум блуждал в пустоте между сном и явью. Душа и тело постепенно сдавались под натиском усталости, изнеможения, бессилия. Конечности, измученные долгой борьбой с кандалами, отказывались повиноваться приказам мозга. Запястья и лодыжки были содраны до костей. Малейшее движение причиняло адские муки.

«...Убью, убью, убью, убью…»

Но в глубине души, в самом сокровенном её уголке, всё ещё горело желание убивать. Теперь, когда на тело не оставалось никакой надежды, этот источник в глубине души служил Субару последней опорой.

Казалось, прошла целая вечность с того момента, как Петельгейзе покинул пещеру, предоставив пленника самому себе. Субару исчерпал все ресурсы — как физические, так и моральные — и всё же из последних сил старался не впасть в забытьё.

Петельгейзе... Греховный архиепископ Лени... Культ Ведьмы... Пальцы... Правая рука... левая... Незримая длань... Указательный палец, безымянный, мизинец... Прилежность... Нерадение... Нерадение... Лень... Из всего бреда, который исторгал Петельгейзе, в память врезались именно эти слова. Был в них смысл или нет, неважно. Главное — не дать себе забыться.

Нужно вспоминать его лицо. Представлять как можно отчётливее, во всех деталях. Вспоминать голос, очертания фигуры, походку, манеру говорить — так, как воскрешают в воображении образ дорогого, любимого человека. Образ, запечатлённый в душе, который не даёт уснуть. Только при этом испытываешь совсем другие, прямо противоположные чувства...

Со стороны могло показаться, что Субару уже погрузился в безумие. Оставалось только гадать, что угаснет раньше: разум, не выдержавший огромной нагрузки, или физическое тело, неспособное следовать за кипящим сознанием и погибающее от измождения. Увы, иной альтернативы на этом пути судьба не предоставит...

...Если Субару действительно остался один.

— А?.. — Он затаил и без того еле слышное, полумёртвое дыхание, почувствовав нечто странное в глубине пещеры. Он поднял голову, хотя это движение причиняло невероятную боль, и посмотрел туда, где ощущалось чьё-то присутствие.

Разумеется, не было видно ни зги. Однако внутреннее чутьё подсказывало: там что-то происходит. Какое-то движение... медленное, очень медленное. Что-то приближалось к Субару, подкрадывалось миллиметр за миллиметром, словно мрак не был ему помехой и оно точно знало, куда следует двигаться.

Стало страшно, Субару начала бить дрожь. Но вслед за этим юношей овладело чувство совсем иного рода — прямо противоположное.

С чего он вообще решил, что там кто-то есть?..

Но тут он уловил шелест одежды и едва различимое дыхание. Совсем близко, на расстоянии нескольких метров. И тут до него дошло!

Неужели она ожила?!

— Ре... Рем?

Разум твердил, что такое невозможно, и всё-таки, скорее всего, это была она.

Когда Субару видел её в последний раз, на Рем нельзя было взглянуть без содрогания. Её облик оказался настоль ко ужасен, что теперь в Субару закралось сомнение: быть может, он слышит движение одного из оживших членов Культа Ведьмы?

Она не могла выжить. Рем была мертва. В этом не оставалось сомнений.

Но если шорох издаёт живое существо, то кто, если не Рем?! Субару был почти уверен, что это Рем. А раз так, для тревоги нет причин.

— Рем?.. Рем?..

Ответом на зов, больше похожий на болезненный стон, было тоскливое молчание. Однако Субару показалось, как только он подал голос, тот, кто к нему приближался, стал ползти немного быстрее и увереннее. Правда, перемена эта была совсем незначительной.

Субару прислушивался к звукам; что-то медленно-медленно волочилось по каменному полу. Он привстал на колени и, натянув до предела це́пи, которыми были скованы руки и ноги, подался вперёд, но продвинулся на какие-то жалкие сантиметры. Слёзы, источник которых, как он думал, уже иссяк, вновь побежали по щекам. Юноша заплакал от беспомощности и жалости к себе, но напряг остатки воли и подавил всхлипы. Ещё не хватало, чтобы Рем слышала его рыдания!

Тем временем шорохи постепенно приближались, пока наконец...

— Ре...

...пока наконец она не доползла до Субару. Что-то коснулось предплечья, Тл он тотчас же схватил её за руку и хотел позвать её по имени, но язык прилип к нёбу.

Рука девушки была практически невесомой и такой холодной, что никак не могла принадлежать живому человеку.

— Ре... Рем!..