Развилка

Короткий отпуск в Ростове-на-Дону пролетел быстро. Нас никто не ограничивал, немецкие рейхсмарки руки не жгли и мы отдыхали. Город большой и много интересного. Он быстро подстраивался под новую власть и в центре нас встречали вполне радушно. Мы — казаки. Для ростовчан мы свои и пусть многие втайне нас ненавидели, в лицо все улыбались. Рядом с нашей базой оказался неплохой ресторанчик дядюшки Самвела, бывшая советская пивнуха, которая, несмотря на войну, работала и предлагала посетителям свежее пиво, донскую рыбу и даже полноценный ужин. По улицам уже гуляли симпатичные девушки, с которыми можно было легко познакомиться и хорошо провести вечер, а иногда и ночь. Наши документы обеспечивали свободный проход по городу даже с наступлением комендантского часа. Однако в темное время суток мы по городу не бродили. Как правило, находились у себя на базе, у девушек или в штабе 1-й казачьей дивизии, где постоянно встречали старых знакомых.

Время провели с пользой и немного расслабились, а в последний день подрались с румынами. Решили посетить церковь, а потом зайти на базар, и столкнулись с этими «цыганами». Пять солдат пытались отобрать у пожилого одноногого инвалида в потертой казачьей фуражке несколько вязанок сушеной рыбы. Он в крик. Полиция и патрули далеко. Нас трое и мы вмешались. Раскидали румынешек, а когда к ним подбежали товарищи, еще десяток солдат, схватились за оружие. Может быть, дошло бы до стрельбы. Но появился немецкий патруль, я предъявил свои документы и объяснил ситуацию. После чего мародеров увели в комендатуру, а нас отпустили. Наверное, из-за документов, ибо с Абвером связываться себе дороже.

Больше эксцессов не было, и когда отпуск окончился, отряд «Фалширм» отправился на левый берег Дона, как говорят ростовчане — Левбердон. Там мы поселились в бывшем пионерском лагере в десяти километрах от города, начали принимать пополнение и тренироваться. Шесть дней тренировок и один выходной с увольнительной в Ростов. Война далеко, отряд «Фалширм» расширили до полноценного взвода и новички, которых к нам присылали, были казаками. Это наши браты, как правило, из 1-й казачьей дивизии или Особой бригады Шкуро. Поэтому общий язык с ними находили быстро. Да и как иначе, если все мы друг другу земляки и у нас общие знакомые. Никакого деления на ветеранов и молодых не было. Каждый казак равен каждому.

Что будет с нами дальше, мы не знали. Просто жили, тренировались и мечтали о том, что вскоре наступит мир. Самые оптимистичные прогнозы — еще полгода, все закончится и наступит замечательное житье-бытье. Порой, некоторые фантазеры так все красиво расписывали, что хотелось им верить. В конце концов, Дон уже освобожден от большевиков, а Кубань на девяносто процентов. Советские войска пока еще держатся за Тамань, Сочи и пару предгорных районов. Но скоро их дожмут, сбросят в море и отгонят в Дагестан, Кабардино-Балкарию и Грузию, а потом до самой турецкой границы. Еще шли бои в Ставрополье — это Орджоникидзевский край СССР. Однако в Ростове, Новочеркасске и Екатеринодаре, которому после отступления Красной армии вернули прежнее название, уже наша власть. Помимо немецких бургомистров и комендантов, местных городских управленцев и назначенцев, штаб УКФ поставил собственных атаманов, которые с разрешения германского командования контролируют все, что происходит в городах. А в станицах поднимаются казаки, и они выбирают станичных атаманов. Раз мы вернулись на родную землю, то уже не уйдем, костьми ляжем, а не отступим. И когда немецкие войска покинут Россию, возродится Империя. Словно птица-феникс она восстанет из пепла, и в Российском государстве появится Казакия, как минимум, автономия с местным самоуправлением, где хозяином станет казак.

Ах, мечты-мечты, в часы отдыха мы увлекались ими и отрывались от реальности. Однако я по природе своей скептик. Поэтому старался мыслить критически, внимательно прислушивался к тому, что говорили Беринг, инструктора и ребята из диверсионных групп РОА, которые проходили подготовку одновременно с нами и базировались в соседнем лагере. Кусочки мозаики складывались, и я видел общую картину, которая меня не радовала.