Развилка

За неизвестным есаулом наблюдала почти вся сотня. Но его это не смутило. Он прошел по коридору между койками, всмотрелся в меня и зашептал:

— Волосы русые, как у матери… Глаза карие — как у деда… Лицом вылитый батя… Наша порода…

— Погодите, господин есаул, — прервал я его, — а вы, собственно, кто будете?

Он заулыбался, обхватил меня крепкими ручищами, прижал к себе и ответил:

— Кем буду? А дядькой твоим. Меня Кондрат зовут. Неужели тебе мои приветы не передавали?

— Передавали… — с трудом выдохнул я.

Дядька отпустил меня. Потом еще раз пристально всмотрелся в лицо и потянул меня к выходу:

— Одевайся, и поехали со мной. Потолкуем там, где никому не будем мешать.

— Да я же…

— Не переживай. С твоим сотником все договорено. До утра ты свободен.

Вот так я встретил родственника и через полчаса на новеньком немецком «опеле» вместе с дядькой Кондратом ехал в сторону Киева.

20

Киев. 21.01.1942.

Мой родственник Кондрат Погиба человеком был непростым. Есть старая мудрость: «Для кого война горе, а кому-то родная мать». Если для обывателей это несчастье, то Кондрат этим жил. Потомственный воин, как и многие казаки. Мирная жизнь не для него и начало войны против Советского Союза он встретил с радостью.

Впрочем, по порядку.

Наш род пришел на Кубань с Запорожья. Царица Екатерина разгромила Сечь и многие казаки отступили к туркам на Буг. Со временем отношения с российской государыней немного наладились, и запорожцы вернулись, воевали против османов, а затем вошли в Черноморское Войско, которое позже было дополнено линейными казаками и осколками иных казачьих общин, слилось воедино и стало называться Кубанским.

Казаков с фамилией Погиба было много. Несмотря на постоянные войны, семья размножалась и расселялась по кубанским станицам. Наша ветка закрепилась в Уманской. Не богачи и не бедняки. Крепкие середняки. Трудились в поле и служили Российской империи. Растили детей и хранили старые обычаи. В общем, крепкая традиционная казачья семья, в которой перед Первой Мировой войной было шестнадцать душ. Глава семьи Петр Погиба, старый матерый казачина. Его супруга Анастасия. Их дети: Илья, Семен, Терентий. У каждого жена и дети. Кондрат и мой отец Семен потомки Ильи.

Первую Мировую Кондрат провоевал от начала до конца. Все это время бился с турками в пластунском батальоне и рядом был брат Семен. Вот только счастливчик Кондрат прошел войну без ранений, а моего отца крепко приложило под Эрзерумом, и он вернулся домой.

Началась революция и Кавказский фронт развалился. Кондрат оказался на родине, немного передохнул, и тут Гражданская война. Естественно, он встал на сторону белых. За пару лет получил только одно легкое ранение и дослужился до сотника. А когда белогвардейцы отступали к Новороссийску он заехал домой и позвал брата с собой. Но Семен к тому времени женился, кстати, на девушке, которая очень понравилась Кондрату, и он, махнув рукой, ушел к морю. Это была последняя встреча братьев. Но не последнее появление лихого вояки в Уманской.

В Новороссийске было плохо. Белогвардейцы бросили казаков на произвол судьбы. Большая часть генералов сбежала, подразделения распались и каждый оказался предоставлен сам себе. Красные окружили казаков, предложили сдаться и пообещали возможность искупить вину перед новой властью на полях сражений, которых еще хватало. Казаки этому в основе поверили и поплатились. Кого расстреляли, кого замучили, кого-то послали на фронт и сознательно подставили под удар. Потери казачьего народа были огромными, но Кондрата это не коснулось. Он посулам большевиков не доверился и с небольшой группой казаков смог вырваться, а затем уйти в Грузию. Оттуда перебрался в Крым и снова воевал. А когда Белая Гвардия окончательно сдулась, Кондрат Погиба, уже есаул, оказался в эмиграции.

Судьба моего старшего родственника не щадила и постоянно била. Но он не ломался. Участвовал в рейде белогвардейцев в Албанию, когда там свергали коммунистический режим. Смог устроиться в Югославии, трудился на строительстве дорог и на сезонных уборках урожая. Потом по заданию вождей белоэмигрантов два раза посещал Россию, отстреливал большевиков и воевал против коммунистов в составе небольших повстанческих отрядов. Тех самых, которые новая власть называла бандами. Всегда имелась надежда, что народ, наконец-то, поднимется против Красного террора. Однако сил не было. Люди бунтовали много и часто, особенно когда у них забирали последнее, но все заканчивалось небольшими вспышками, которые легко тушили карательные отряды чекистов, интернационалистов и наемников.