Разведение роз вдали от цивилизации (Солдаты истины)

— Завидуйте Солонникову, — улыбаясь сказал Данилевич. — Это будет честнее. Никаких подарков, но и не каких потерь… Позвольте экспромт. Э-э… Зачем подарки, если жизнь — подарок? Что есть потери, ведь жизнь в твоих руках?

— Браво! — сказал Борис. — Леонид, серьезно. Запишите, а то забудем.

Они чокнулись.

— Да, да, — бормотал Данилевич, с озабоченным видом шаря по карманам в поисках ручки.

— Что такое подарок? Что такое потеря? — Солонников обернулся на балкон. Шумаков жадно курил на фоне заката. — Вот у человека конкретная беда. Какая разница, в конце концов, что было причиной? Валерин личный просчет, зависть, невезение или этот астероид? Все равно выходить из ситуации он будет самым обычным земным способом, а не заклинанием звезд и сил природы. На Земле пока только физические законы действуют.

— О! — сказал Данилевич, подняв палец.

Хотя, подумал Солонников, разве у Валеры есть выбор? То есть выбор существует, конечно, но не большой — либо начинать новое дело, либо лезть в драку, разбирать дерьмо… А ведь для кого-то это не выбор, а вилы. Легче бросить все, плюнуть и забыть.

— И все же лучше было бы совсем ничего не знать, — вздохнул Борбылев. — А то теперь все локти кусают — от якобы утерянных перспектив. Устроены мы так. Обратная сторона желания быть счастливым.

— Это точно, — кивнул Данилевич. — Что-то мы, друзья, загрустили. Борис огляделся и только сейчас заметил, что гостиная погружена в густой красный сумрак. Тянулись к опустевшему серванту, преломляясь в рюмках и бутылках, дрожащие в горячем воздухе золотые лучи.

— В самом деле! — Борис спохватился. Негоже давать гостям свободу впадать в депрессию.

Солонников выбрался из-за стола и включил свет.

— Я вам сейчас музыку заведу. Николай Николаевич, как там наша заначка?

Борис присел перед узким шкафчиком с компакт-дисками.

— Э-э, — протянул Борбылев, озорно глянув на Бориса. — Может быть осмотрим вашу библиотеку?

Данилевич фыркнул:

— Черти, помнят. Ну, не форме я был. Нес ерунду. Готов искупить.

— Чем?? — хором вскричали Борбылев и Солонников.

— А-а! — хитро улыбнулся Данилевич. — Делать заначки — большое искусство.

— Я же вам говорил, — сказал Солонников Борбылеву. И оба кивнули друг другу с самым серьезным видом.

— Подождите, господа! — воскликнул Борбылев. Поднялся, озирая стол — грязные тарелки, горки мандариновой кожуры, мятые салфетки — заявил: — Никуда не годится. Кулинар — это тот же поэт! Я меняю приборы. Нельзя принимать следующее блюдо в таком… гм… свинарнике. Леонид, вы собирались искупить…

— Согласен на подсобные работы! — преданно глядя снизу вверх на Борбылева, выпалил Данилевич. — Только сохраните заначку!

— Ваше рвение вам зачтется, — сурово изрек Борбылев. — Приступим.

Борис как хирург поднял над столом растопыренные пальцы — с чего бы начать.

— Нет-нет! — остановил его Борбылев. — Сегодня угощаю я. А это значит, что вы все будете только есть… пардон, вкушать. И иногда произносить хвалебные речи. Ничто не должно отвлекать от процесса поглощения и восхваления.

— Тогда я с вашего позволения… — Борис кивнул в сторону балкона. Сквозь отражение ярко освещенной комнаты чернел неподвижный валерин силует.

— Пгавильно, товагищ! — с неподражаемым акцентом сказал Борбылев. Он снял пиджак и теперь засучивал рукава белоснежной сорочки. — Агхивегное гешение.

Борис улыбнулся, взял со стола сигареты. Проходя к балконной двери, тронул сенсор проигрывателя.

— Искупающий, — раздался за его спиной строгий голос. И тут же нормальным голосом Борбылев спросил: — Или как сказать — искупляющий?

— Совокупно-искупляющий. Совокупль… — обернулся Борис. И торопливо пояснил: — В смысле если уж искупать, так все сразу.

— Э-э… — осторожно сказал Данилевич. — Да. Видимо, как-то так.

— Короче, Леонид Иванович. Давайте попытаемся унести все за один раз.

Зазвенели тарелки.

Борис дернул в сторону тюль, отворил дверь. От плиток лоджии веяло теплом.

Шумаков, облокотясь на барьер, смотрел вниз.

Солонников покосился на него, щелкнул зажигалкой и затянулся.

Шумаков повернул голову.

Борис смотрел на гаснущий, уже не слепящий, закат и чувствовал, что нагрузился в этот раз основательно. За бурной беседой не заметно было, а сейчас расслабился.

За спиной мягко ухнул ударник, вступил рояль — классика в обработке. Борис кивнул — то, что надо. Мелодичное в меру и уснуть не даст. Он сразу вспомнил про Степана. Что же я его не позвал?! Вот дела… Старею. Он фыркнул. Нет, правда — как же так? Неудобно… Ну и денек. А где же сейчас Степан? Неужели работает? Да нет, на пляже пиво пьет. Знаю я его. Погода-то какая! Да и повод есть…