Разум и чувства

Они снова замолчали. Элинор расхаживала, задумавшись, от окна к камину, от камина к окну, не чувствуя тепла от огня и холода от замершего стекла. Марианна, присев на краю кровати, прислонившись головой к ажурной спинке, снова и снова перечитывала письмо Уиллингби, и после каждого предложения, вздыхала:

– Это уж слишком! О! Уиллингби, Уиллингби! Неужели это ты? Жестокий, жестокий человек! Ничто не может оправдать тебя! Элинор, ничто не может! И чтобы он не услышал обо мне, он должен был сначала узнать всё у меня, дать мне возможность оправдаться. А верить всяким домыслам! «Возвращаю назад Ваши письма и локон, который Вы мне подарили», – это я, оказывается, заставила его взять мой локон! Этого я никогда не прощу! Уиллингби, где только было твое сердце, когда ты писал это письмо? О! Какое грубое оскорбление! Элинор, может ли он быть прощен?!

– Нет, Марианна, никогда!

– А эта женщина, его невеста, ты знаешь что-нибудь о ней? Как долго он еще будет находиться под ее влиянием? Кто же она? Кем она может быть? Я никогда раньше не слышала, что бы он хоть раз упоминал о какой-нибудь молодой и привлекательной женщине из его окружения?

Элинор молчала. Марианна очень возбужденная, продолжала говорить.

– Элинор, ты знаешь, я должна уехать домой. Я должна уехать и успокоить маму. Давай уедем завтра?

– Завтра же, Марианна.

– Да, почему я должна оставаться здесь? Я приехала только ради Уиллингби, а теперь кому здесь дело до меня? Кто интересуется мной?

– Нет. Завтра мы всё-таки не уедем. Хотя бы из уважения к миссис Дженнингс, которая была к нам так добра, и мы не можем внезапно собраться уехать.

– Хорошо. Тогда, давай уедем послезавтра, или через несколько дней, пойми, я не могу оставаться здесь дольше. Я не хочу отвечать на все эти недвусмысленные вопросы и выслушивать шуточки от всех этих людей! Миддлтоны, Палмеры! Как я смогу теперь видеть их каждый божий день! Представь, что скажет по поводу всего этого, леди Миддлтон! О! Противно подумать!

Элинор посоветовала сестре не изводить себя и прилечь отдохнуть. Едва Марианна легла, как резко вскочила от приступа сильнейшей головной боли. Она вся сжалась в нервный ком, и Элинор с трудом смогла уложить ее снова, в отчаянии она даже позвала на помощь, но несколько лавандовых капель, случайно оказавшихся под рукой, подействовали раньше, чем в комнату поднялась миссис Дженнингс. Марианна неподвижно лежала на постели.

Глава 16

Миссис Дженнингс, услышав крик Элинор, немедленно поднялась наверх и без стука решительно открыла дверь в спальню.

– Как вы себя чувствуете, милая? – спросила она голосом, полным сострадания, Марианну, которая в ответ только молча отвернулась.

– Как она, Элинор? Да, плохо дело! Она выглядит ужасно. Теперь послушайте, может быть это и не правда. Он скоро вроде собирается жениться – этот бездельник! Я сама не встречалась с ним, миссис Тайлор рассказала мне об этом полчаса назад. Я не могла в это поверить, и готова просто упасть в обморок, как только это услышала. Хорошенькое дело, сказала я. Он довел одну из моих хороших знакомых до болезненного состояния. Если это всё правда, то я желаю от всей души, чтоб его жена замучила его до смерти своими расспросами! И повторяю, моя дорогая, ты можешь в этом не сомневаться! Не зря я всегда не доверяла мужчинам такого типа. И если я снова когда-нибудь встречусь с ним, я его просто отделаю, обещаю вам! Но всё, что не делается – делается к лучшему, моя дорогая Марианна. Он не один единственный молодой человек в городе, которого можно иметь в виду, а с вашим хорошеньким личиком, вам недолго придется ждать поклонников! Да, очень печальна история! Я не буду вам больше мешать, так как ей лучше один раз хорошенько выплакаться и навсегда забыть об этом. Кстати, Парри и Сандерсоны, к счастью, приезжают к нам сегодня вечером, вы, наверное, уже знаете, и это возможно поможет ей немного забыться…

И пожилая леди на цыпочках вышла из комнаты, как будто опасаясь, что даже легкий шум может усугубить страдания ее молодой гостьи.

Марианна, к немалому изумлению Элинор, захотела спуститься к обеду. Элинор сначала пыталась возразить ей, но нет – сестра решила обедать с гостями, в надежде избежать лишних пересудов. Элинор была рада ее хладнокровию, хотя и сомневалась, что Марианна продержится до конца обеда. Она помогла ей расправить складки на платье и сидела рядом, чтобы помочь ей подняться, когда их пригласят в столовую.

За столом Марианна держалась спокойно и ела с аппетитом, вопреки тревожным ожиданиям ее сестры. К счастью, она не проронила ни слова и как будто не заметила повышенной и порой неуместной опеки миссис Дженнингс, которая из лучших побуждений старалась оградить ее от излишнего внимания. Иначе, кто знает, может быть, это спокойствие, возможно покинуло бы ее.