Разрывая стены

Кобейн протянул к ней открытые ладони. Женщина щедро побрызгала на них водой, потом заставила своего посетителя поднять ладони над зеркалом и держать, пока все капли не упадут на поверхность. Тонкими пальцами она размазала капли по стеклу, а потом растерла влагу по своим векам. Рывком поднялась с места, стала рыться в обычном шкафу из Икеи, а вернувшись к столу, бросила в кувшин с водой камень. И Бэй почувствовал пот на висках, потому что узнал шерл, слишком похожий на тот, который вытащил со Звездой из Ущелья. Несомненно, это другой кристалл. Но совпадение напугало Бэя, хотя должно было обрадовать.

Кобейн еще не решил, как относиться к происходящему, когда прозвучал голос Татьяны:

— На тебе три аркана — на сердце, на волю, на жизнь.

И предложила выбрать, какой из них убирать.

Слова были сказаны. Самому стало холодно от них.

Бэй прислушивался к себе и к звукам в соседней комнате, где осталась Ана. Насколько сильно он хотел освободиться от нее? Станет ли он прежним человеком, успешным детективом Ван Дорном, если его сердце и душа не будут больше переполнены сероглазой Тайной? Или от него останется пустой каркас из костей и мышц, разучившийся чувствовать?

Глупые, странные мысли после долгого пути в этот дом, чтобы снять невидимые путы и вернуть себе свободу выбора.

Татьяна тяжело дышала, высокий лоб покрылся испариной. Побелевшие губы шептали на русском что-то, не различимое для Кобейна.

— Руки, — прохрипела женщина, закатывая глаза.

Одной рукой она держала ладони Бэя над прозрачной чашей и другой, не прерывая напряженного шепота, поливала на его запястья воду из кувшина.

Внутри Кобейна росло беспокойство, от ладоней вдоль плеч ползли толстые черви, скручивали и растягивали свои окольцованные тела, протискиваясь по кровеносным сосудам. Они расползались по телу, подбираясь к сердцу. Бэй видел, как стекавшая с его рук вода окрашивается черным.

Затошнило, задергалось сердце в груди, отбиваясь от подползавших червей, словно не желало расставаться с навязанной привязанностью. А что он сам? Прислушивался к тишине в соседней комнате и почему-то считал себя предателем. Вот она, настоящая зависимость, если начинаешь оправдывать собственную болезнь!

Сеанс закончился внезапно. Еще сражалось с червями сердце, когда Татьяна потеряла сознание и выронила из руки стеклянный кувшин. Тот покатился со стола и разлетелся на полу на мелкие осколки, словно был хрустальным. Пока Бэй искал стакан и наливал в него воду из другого кувшина, Татьяна пришла в себя, открыла глаза и прохрипела с тяжелым акцентом:

— Уходи. Уноси своих духов в тот мир, откуда их притащил. И денег мне твоих не надо, — и снова закрыла глаза.

Кобейн вдруг услышал тихое похрапывание. Встреча с долинными духами возымела на ведьму снотворное действие. Или снотворное оказалось в той воде, которой он напоил Татьяну перед тем, как она отключилась во второй раз.

В тот момент, когда раздался звон стекла и исчезли из тела черви, в душе Бэя появилась невероятная легкость, и она не оставляла его, пока он пытался привести ведьму в чувство. Убедившись, что женщина действительно спит, вместе с этой легкостью Бэй направился к двери. Застыл, не решаясь выйти из комнаты.

Что он почувствует, увидев Ану?

Тайна вынырнула из записной книжки Ари и уставилась на него своими глазами-калейдоскопами, в которых испуг мешался с любопытством и обидой, выкладывая из них причудливые узоры.

— Нам пора, — проговорил Кобейн.

— Помогло? — съязвила Тайна, кривя свои полные губы.

— Очень, — ответил Бэй, направляясь к входной двери и проверяя сообщения в телефоне.

У него появилась странная уверенность — все, что он начнет и сделает, пока ощущает эту необъяснимую легкость, получится и пройдет легко, как по воздуху. Короткое послание на экране было тому подтверждением. Драгоценная рыбка клюнула наживку.

— Куда теперь?

— Ты нашла что-нибудь в записях Ари?

— Имена двух людей, кроме предка Гашика, у которых были Глаза Бога.

— Ко всем тванским Теням, Ана! — выдохнул Бэй. Он закружил бы ее в руках, как на карусели, если бы мог. — Это же облегчает нам задачу!

Легкость.

Она была во всем… В том, как он двигался, словно сбросил несколько килограммов веса или будто его мышцы получили заряд допинга. В том, как легко поменял направление движения — с окраины Хайделберга к центру, решив пока задержаться в городе. Легко нашел хорошее место на парковке недалеко от станции фуникулера.

За то время, что Ана и Кобейн были у Татьяны в доме, серые облака размазались по небу до состояния полупрозрачной дымки, и легкий ветер теперь качал голые ветви деревьев. Старый центр дышал особой свободой, присущей университетским городам.

— Что мы здесь делаем, Бэй? — Ана не разделяла его легкого настроения.