Разрывая стены

«Очень неспокойно на душе. С каждым часом все ближе отъезд. Тем страшнее выпускать из рук детей. Я живу рядом с ними, отгоняю от них нянюшек, сама кормлю, считая прорезавшиеся зубы, запоминаю первые слова, срываю улыбки с лиц близнецов и складываю в коробки моей памяти. Словно прощаюсь. Всему виной случайный прохожий, мелькнувший в толпе, когда мы с Крисом были на ярмарке. Белые волосы. Ну подумаешь, что у мужчины были белые волосы? Я же не увидела из-под шляпы темной полосы, а напридумывала себе всего! Что он похож на Роккарда. Старшего из Моранов. Того самого, которого ждал путь к трону, если бы он не выбрал путь служения духам. Моран, который преследовал меня в детстве, насмехаясь над нищетой нашей семьи. Обзывал драными, а не древними королями. «Амари до костей ободрали! Но у тебя симпатичная мордашка, и если ты станешь искусной в постели, я выдам тебя замуж за моего глупца-брата и возьму в любовницы». Так он говорил еще до того, как решил отказаться от короны. А при последней встрече бросил, что Магистрам можно все, а он непременно будет Верховным… «Мел, тебе стоит набраться опыта, чтобы заинтересовать меня». Если бы не вечные насмешки и пошлые намеки Роккарда, я бы не согласилась на то, что предложил сделать жрец. Но мне захотелось вырваться из нищеты и оказаться как можно дальше от Морана! Тогда я еще не понимала всей силы Ока, полученного от лэда Амари, и слишком поспешно связала себя клятвой. Но если я соберу камни, жрец разрешит мне остаться на Земле. У меня все получится. И почему мне бояться Роккарда? Он уже наверняка лысый, с первыми знаками на висках, в скучных одеждах служек, а я не сплю ночами… Жрецам не позволяется скользить. Почему бы мне бояться Морана?

Вчера пришло письмо из Берлина. Нашелся третий Глаз, но ему придется дождаться моего возвращения из Одессы. Его владелец согласен на обмен. Кристаллам бога еще не придумали имени на Земле, они не ценятся даже среди коллекционеров. Огюста Крамера больше интересует жадеит, который Крис купил на аукционе…»

Беловолосый с темным локоном Моран, с даром скольжения, выбравший путь служения духам…

Ана знала только одного человека, подходившего под описание, вместе со словами, которые легко ложились в его узкие уста — Йодан.

Мел вернули на землю жрецы и запечатали дар. Если среди них был Йодан, то оба Магистра не желали Ане удачи. Брегон был готов лишить головы. Бывшему Морану нужен был Глаз.

В соседней комнате разбилось стекло. Почему этот звук всегда кажется связанным с бедой или разлетевшимися на осколки надеждами?

Ана заставила себя полистать дневник Мелины, но после ставших привычными рисунков нашла только одну запись:

«Мое счастье как хрупкий цветок айгюль, которого вот-вот коснутся первые лучи рассвета».

* * *

Если бы когда-нибудь Кобейну сказали, что он окажется в подобном месте как клиент, а не в связи с расследованием, он счел бы это оскорблением.

Но он звонил в неприметную дверь по адресу, отправленному ему Кариной через Кайта, не глядя на Тайну, прижимавшую дневник Ари к груди, как щит. Всю дорогу до Хайделберга она то смотрела в записки и неумелые рисунки его пра-прабабушки, то сидела, закрыв глаза, и о чем-то мечтала, жмурилась, отворачивалась от него или улыбалась, так легко и светло, что он сходил с ума от ревности. Ревновал ее к тому миру, который она рисовала себе, отказываясь разделить с ним дорогу. Ни слова ему не сказала за несколько часов пути, и равнодушие Тайны оправдывало направление.

Внешне Татьяна соответствовала своему голосу — женщина неопределимого возраста. Ей могло быть лет двадцать семь или сорок три. С яркими полосами грубого макияжа и всклокоченными волосами она бы хорошо смотрелась с совой на плече или на дискотеке в дорогом клубе.

Оставив Ану в прихожей, Татьяна провела Кобейна в большую гостиную, разделенную на две половины тяжелой бордово-черной занавеской, из-за которой выглядывали орудия ведьмовского труда — стеклянный шар, связки с сухими травами, зеркала и большие отшлифованные камни. Клыки карьерного волка — чтобы производить впечатление на клиентов.

Кобейн решил, что если Татьяна возьмет один из них в руки, то он тут же развернется и уйдет. Если бы не его собственный дар, чуждый этому миру, не время, проведенное в Долине, и не встреча с Роксой, Бэй никогда не переступил бы порога подобного дома. Но теперь он верил, что среди сотен шарлатанов есть люди, обладающие способностями, которые недоступны другим.

Татьяна указала на стул у круглого стола, стоявшего перед занавесом в царство шаров и кристальных глаз. Может, Бэю повезло, и перед ним была настоящая ведьма, а, может, она просто хороший психолог, как все шулеры.

Положив на середину стола потемневшее от времени зеркало в простой металлической оправе, Татьяна поставила с одной стороны от него прозрачную чашу, с другой — кувшин с водой, и села напротив Бэя.

— Руки.