Разрывая стены

Пытка. Сколько кругов ада он должен пройти рядом с Тайной?

— Что случилось, Бэй?

— Ты прекрасно сыграла свою роль, — проговорил он, радуясь, что голос звучит относительно спокойно.

— Я хорошая актриса, — согласилась Ана, — это полезный талант для воровки.

— Какая ты настоящая? — спросил, Бэй, глядя на заснеженные вершины.

— Всегда. Если не веришь в то, во что играешь, получается фальшиво.

Кобейн не ожидал подобного ответа, сказанного с легким вызовом, обернулся, чтобы тут же со стоном потянуться к искусанным, опухшим губам, и почувствовал два тяжелых электрических разряда — Ана взяла его ладони в свои. Вытащив ключи от машины, которые Бэй схватил с собой, Тайна тут же отстранилась, быстро зашептав уже совсем другим, испуганным голосом:

— Прости, прости…

И пошла к машине, оставляя Бэя под дождем приходить в себя от разочарования и боли.

Отрезвила опьяневшего от нее мужчину, вернула в режим нормального функционирования его мозги, и он принял решение воспользоваться адресом, который прислала Карина.

После Вены.

* * *

Тванские долги:

— сто двадцать восемь евро (вернула, заправив машину и мотоцикл);

— футболка, белая, с длинным рукавом, размер L, Дэвид Бэкхем (купила в Инсбруке новую);

— свобода (что делать с меткой подчинения, которую невозможно отменить?);

— ручка, шариковая (засунула новую в бардачок машины);

— двести евро (спрятала там же);

— смартфон Самсунг Зоси, без симки (Бэй положил его в багажник сам);

— машина… (Он сам сидит за рулем);

— помощь в хранении тайны о Скользящих (нарисовала Кардиналу знаки, обычными чернилами, но может получиться);

— сердце (Бэй хочет назад свое сердце — я уже разбила на тысячи осколков янтарное, теперь разлетается на тысячи мое, каждый раз, когда я касаюсь Бэя, и он испытывает боль).

Не видела она ничего красивее этого.

Пустынная улица маленького итальянского городка. Припаркованная старенькая Хонда. Рядом с ней, сидя прямо на земле, мужчина в светлых джинсах и в тяжелой кожаной куртке с меховым воротником. Он сцепил ладони перед собой, опираясь локтями на колени. Усталость сквозила во всем его облике — провисших плечах, опущенной голове.

Из растянутого над домами белого одеяла валились хлопья ваты. Они уже насыпались на волосы, лежали на меховом воротнике и плечах. Мужчина тронул рукой отросшую челку, сбрасывая снежинки, и посмотрел прямо на Ану. В усталом взгляде разливалось несмелое зимнее солнце. Если бы Ана никогда не знала Бэя, и это был первый миг, когда она его увидела, все было бы так же. Хотя нет. На этот раз она бы не сомневалась.

Как же она понимала всех этих чемпионок мира, принцесс и звезд!

Но Ана была воровкой, поэтому украла бы его сердце и забрала себе, чтобы не досталось другим, отдав взамен свое.

А теперь для всего было поздно. Отдавать… Воровать…

Ей суждено быть с другим, Бэй мечтает вернуться к той жизни, в которой нет места для Аны.

Но за свой короткий побег она кое-что поняла, и когда Бэй заснул прямо за столом, уронив голову на руки, Ана осталась, чтобы подарить себе время рядом с ним. Осталась, чтобы терпеть боль его слов и гореть, если удавалось поймать отблески его чувств. Испытывать горечь, сознавая, насколько сильно Бэй желает освободиться от нее. Потому что в маленьком итальянском городке, когда он поднял свой усталый взгляд, она увидела в нем то, что мужчина скрывал за грубостью слов и обидой. То, в чем Ана сомневалась, видя рядом с ним других женщин. Солнце в его глазах горело для нее!

Только Бэй не хотел своих чувств, считая их болезнью и привязкой.

А ей было все равно, чем вызвано притяжение, потеряв один раз и почти убежав второй, Ана поняла, что с радостью будет видеть взгляд Бэя в каждом рассвете и закате, вспоминать о его сильных и нежных руках, слышать в бое часов спокойное дыхание, когда она спала у него на груди и вдыхала аромат дома. Она хотела сохранить свои воспоминания, Бэй — освободиться от них. Наверное, он был прав в своем стремлении. Им предстояло расстаться и жить в разных мирах.

Совместное путешествие протекало в пыточной камере. У Бэя больше не получалось скрывать свои чувства, или с глаз Аны спала пелена ревности, мешавшая смотреть, и она разглядела тоску в солнечных глазах. Ана вспыхивала от возбуждения, замечая, как сильно Бэй желает ее близости, и плавилась, как мороженное на солнце, от брошенных украдкой, полных нежности взглядов. Сжималась, когда на нее обрушивалась волна раздражения, и дрожала от холода, если Бэй сердился. Ана покорно терпела, принимая бурю противоречивых чувств, как наказание. Но искусному палачу было мало, и он добавил еще одно истязание — никогда не забыть искаженное болью лицо Бэя, когда Ана коснулась его, и как он дернулся от нее в сторону.

Пы-ы-ытка…

Двести известных ей знаков не давали ответа, что сделать с меткой Добровольного подчинения. Ее нельзя отменить. Но Ана отказывалась это принять и стала рисовать символы на листочках блокнота, в который записывала свои долги. Рисовала и тщательно уничтожала каждый рисунок.

Искала… но не могла пока найти.

Блокнот становился тоньше.