Разреженный воздух

– Если ты спрашиваешь, доверяю ли я Гаскелл в том, что она достанет мне криокапсулу, больше, чем тебе и твоим флотским приятелям, то да, конечно, это было одним из факторов. Но устранение Идальго – одолжение для всех жителей Долины. Ты сама это сказала, Мэдисон…

– Не смей произносить мое имя!

Я вздохнул.

– Ну, хорошо. Я не знаю твоего звания. Капитан, да? Ты сама сказала, капитан Мадекве… Идальго облажался, выгорел дотла, у него не осталось ничего, кроме миссии и какой-то параноидальной ненависти. Как-то это мало походит на любые представления о безопасности.

– Он просто хотел вернуться домой.

– Разве мы все не хотим того же?

Мартина Сакран втиснулась в конец моего сиденья и нажала на кнопку закрытия дверей. Задний люк краулера опустился, и под нашими ногами с хрипом ожил уставший от всего на свете магдвижок. Мадекве, словно орудийная башня, перевела взгляд.

– А ты, святоша, довольна своими новыми преступными партнерами?

Сакран посмотрела на нее столь же пристально.

– Я не буду слушать нотации от государственного террориста. Отец рассказал мне, что ваши люди сотворили на Ганимеде. Он не мог об этом забыть до конца своих дней. Так что иди на хер, Флот. Я возьму тех союзников, которых смогу найти.

«Наспак» скакнул на вырванном куске реголита, перемахнул обочину шоссе и опустился на проезжую часть. Мы сделали крутой разворот, а затем, внезапно, поездка пошла гладко. Краулер немного набрал скорость.

– Ганимед был неизбежен, – тихо сказала Мадекве.

Настала очередь Сакран усмехаться.

– Конечно, неизбежен. Точно так же, как и все остальные величайшие хиты КСО. Неизбежное следствие того, что люди хотят сами решать свою судьбу. Я уверена, что мертвыми и замерзшими все они стали куда счастливее.

– А я-то думала, что если кто-то и понимает, что конвульсивные политические перемены стоят жизней, то это будет дочь Сакрана. У твоего-то отца руки были не очень чисты, разве не так?

Сакран резко подалась вперед.

– А ну захлопни пасть, мразь. Да в ногтях моего отца было больше принципиальности, чем вы все смогли бы синтезировать в ваших извращенных телах.

– Думаю, тогда он бы очень гордился тобой. Продаться тем же корпоративным интересам, против которых ты всю жизнь произносила свои бессмысленные речи. Таков же уговор, не так ли, мисс Сакран? – Мадекве презрительно вздернула подбородок в мою сторону. – Ты помогаешь этому бывшему корпоративному куску дерьма сдать меня Земному надзору, а они взамен дают тебе несколько крох и уступок со стороны КОЛИН?

– Типа того, – радостно согласился я. – Так как насчет того, чтобы нам всем отложить взаимные обвинения и смириться с ситуацией?

Мадекве обратила пристальный взгляд на меня.

– Знаешь, мне показалось, я в тебе что-то разглядела, Вейл. Какую-то… сердцевину, что-то человеческое, что пережило договор. Я была неправа. Ты – «Блонд Вайсьютис» до мозга костей. Все остальное они уничтожили. Ты был бойцовой собакой для своих корпоративных хозяев, пока они не бросили тебя здесь, и тем не менее все, чего ты действительно хочешь, это поскрестись в их дверь и вернуться обратно в конуру.

Я выдержал ее взгляд. Больно было так, словно она второй раз врезала мне по яйцам.

– Это лишь один из вариантов взглянуть на происходящее, Мэдисон.

– Я же говорила тебе…

– Однако зарплату тебе платит КОЛИН. Не будет «Колониальной инициативы» – не будет межпланетного сбора налогов, не будет налогов, не будет и Флота. Я бы сказал, когда дело доходит до этого, мы все в одной конуре.

– КОЛИН коррумпирована до мозга костей. В результате этого на Марсе мы имеем Малхолланда. – Теперь в ее голосе слышалась странная, напряженная настойчивость. – Вы знаете это, вы оба знаете! Мы можем смести все это прочь, Вейл! Начать все с чистого листа.

Мартина Сакран фыркнула. Я посмотрел на Мадекве, не в силах избавиться от пробудившегося внутри меня крошечного беспокойства. Она более не походила на женщину из «лендровера» или номера для новобрачных в «Крокус Люкс».

Она стала похожа на ту городскую личность, которой прикрывалась, когда мы впервые встретились.

«Я регистрирую…»