Разрешаю смотреть

Сдавив мою талию рукой до боли, Федя стонет и дрожит, издавая рваные проклятья…

Неожиданно дверь за его спиной распахивается настежь!

Я в ужасе вскрикиваю, пряча лицо на груди Феди, но не думаю что кого-то это обманет, учитывая цвет моих волос!

Федя наваливается на меня, продолжая стонать и содрогаться, и в этот момент мне хочется защитить его от всего! Потому что он кончает и не может предпринять ровным счетом ничего, в то время как за его спиной раздаётся полный возмущения голос его старшего брата:

— Федя, блять, твою мать!

Глава 13

— Блять… — сипит Федя мне в шею, прижимаясь к ней губами и опуская на пол мои ноги, — п-ф-ф-ф…

Его тело расслабляется, а нос шумно тянет воздух.

Слышу громкий хлопок двери и команду Макса с той стороны:

— Выходите отсюда. В темпе.

— Подожди… — бормочу Феде на ухо, потому что ноги меня не держат, а перед глазами пляшут розовые сердечки.

Кажется, мое либидо выбрало себе хозяина… Ох…

Руки Феди тут же смыкаются вокруг моей спины. Сдавив меня ими, оборачивается через плечо, прислушиваясь. Сердце напротив моего замедляет ритм. Ткнувшись лбом в каменную грудь, вдыхаю запах Фединой футболки, пытаясь вернуть ясность ума, но моя голова будто набита сладкой ватой.

После наших совместных оргазмов я каждый раз будто не в себе. Хлопаю глазами и смотрю на мир так, будто в первый раз всё вокруг вижу. И это чувство уязвимости. Оно каждый раз приходит следом, но уже через секунду моё лицо начинает пылать.

Знаю, что сейчас красная, как помидор, и в моём случае это не самое приятное зрелище.

Приподняв голову, смотрю на Федю. Мои губы припухли, их покалывает. Его — выглядят такими же. Он спокоен. Щёки у него покраснели, а в волосах дикий бардак. И он смотрит на меня с этой своей лёгкой улыбкой.

— Хочешь, скажу, что ты не виноват? — шепчу хрипло, убирая руку с его шеи и очерчивая пальцем три родинки в уголке его губ.

— Правда? — склоняет набок голову, глядя на меня с нежностью. — Возьмёшь вину на себя?

— Это я тебя заманила…

— Я прям весь сопротивлялся, — флегматично замечает он.

Тихо смеюсь, глядя в его расслабленное лицо. Сделав вдох, вдруг целует мою скулу, и я как на привязи тянусь за его губами...

— Чё вы там, застряли? — летит с обратной стороны двери.

Вздрагиваю и смотрю на Федю.

Разжимает руки, и я касаюсь голыми пятками пола. Отстранившись, вяло поправляю платье. На мою грудь будто стая комаров напала. Она вся в неровных красных пятнах.

Какого чёрта Максу нужно?

— Он что, собирается нас отчитывать? — Прикрываю плечи волосами, глядя на себя сверху вниз. — Мы уже давно совершеннолетние...

— Ага. — Хватается Федя за шорты. — Целых два года. Блять…

Смотрит на мокрое пятно в районе паха и, дёрнув с полки над моей головой побитое жизнью полотенце, зажимает его в кулаке, прикрывая ширинку и бормоча себе под нос:

— Вот дебил…

Хрюкнув от смеха, кусаю кулак.

Он кончил себе в шорты. Клянусь всем на свете, я такого никогда ещё не видела. Просто… у него стоит на мои веснушки и наверняка не только на них.

Глуповато улыбаюсь, а Федя хмуро и ворчливо спрашивает:

— Довольна, То-ня?

Кажется, прямо в это мгновение все другие парни перестают для меня существовать. Прямо в эту минуту они сливаются в какое-то бесформенное пятно. Их лица, голоса и слова...

— Оуи, Феодор, — вздыхаю я, поднимая на него глаза.

— Пошли. — Подхватывает мою ладонь своей и тащит из подсобки.

Макс стоит у противоположной стены, сложив руки на груди с крайне недовольным видом, чем напоминает мне своего старшего сына, которой похож на него как капля воды.

— Тыква, дуй отсюда, — тычет подбородком в сторону лестницы.

Чёрт. Я ведь просила так меня не называть. Всех до единого. Особенно при свидетелях мужского пола. Мне двадцать, а не шесть! Кошусь на Федю, надеясь на то, что он этого не слышал, и поспешно заявляю:

— Федя не виноват.

Это звучит настолько глупо и по-детски, что мне хочется стукнуть себя по лбу.

— Иди, — отпустив мою руку, подталкивает вперёд и краснеет прямо на моих глазах, когда взгляд Макса падает на зажатое в его кулаке полотенце.

Моё лицо краснеет в ответ. Оно просто пылает! Так, что у меня на щеках можно поджарить муравья.

Это самая нелепая ситуация из всех, в которые я попадала.

Сорвавшись с места, уношусь прочь, но, как только заворачиваю за угол, сбавляю скорость. Замерев на втором лестничном пролете, прислушиваюсь как вор, точно зная, что они оба в курсе этого.

— И что это такое было? Тут детей как семечек! — рычит Макс, а я зажмуриваюсь и кусаю губу.

Это кошмарно. Если бы нас застукал маленький Сеня, решил бы, что Немцев меня убивает или вроде того. Именно так “это” видят дети, уверена. Но ведь мы собирались просто целоваться, чёрт всё побери!

— Ничего не было, — хрипло отвечает Федя.

— Да что ты, блять, говоришь? — психует хозяин.

— Тебе показалось, — утверждает его брат.

Просто гениальная стратегия, Немцев…

Как он это делает? Где он так научился? Звучит очень убедительно… даже я в это поверила бы, если бы моё мокрое бельё не твердило об обратном.

Я обожаю все повадки этого урюка...

— Скройся с глаз, — раздражённо бросает Макс после минутного молчания.