Разработка игр и теория развлечений

Мы постоянно используем паттерны с «нарезкой»[24]. Процесс «думания», как правило, означает вспоминание – наложение известных паттернов на опыт прошлого. На самом деле большая часть того, что мы видим, – это тоже «нарезка». Мы редко воспринимаем мир таким, как он есть; вместо этого мы выделяем в нём некоторые объекты (производим «нарезку») и ограничиваемся этим. С тем же успехом вместо объектов реального мира можно было бы подставить картонные щиты, которые наш мозг будет тасовать по своему усмотрению. Впрочем, на это мне могут возразить: произведения искусства вынуждают нас возвращаться к конкретным образам, минуя абстракции. Так, стихи о деревьях, живописующие грубую кору и тонкие листья, мощный ствол и просветы между ветвями, проясняют в нашем сознании смутный образ «леса, зелени и всякого прочего».

Сложности возникают, когда что-то в «нарезке» противоречит нашим ожиданиям[25]. Это несоответствие даже может оказаться фатальным. Если автомобиль заносит на дороге, в то время как мы намеревались ехать прямо, у нас нет шаблона, позволяющего быстро среагировать на эту ситуацию, если только мы не встречались с ней раньше. А осознанные действия в подобных случаях, увы, малоэффективны! Пока вы размышляете, как поступить, автомобиль продолжает двигаться. А поскольку скорость развития событий опережает скорость вашей реакции, то авария почти неизбежна.

То, что мы живём во фрагментированном мире, мире «нарезки», достойно удивления. Возможно, читая эту книгу, вы уже начинаете задумываться: в реальности ли это с вами происходит?! И сейчас мы поговорим о том, как так вышло – что «нарезка» и паттерны приобрели для нас первостепенную важность.

Люди не любят хаос. Нам нравится порядок – не строгая система, но некая стабильная структура, в рамках которой возможны незначительные изменения.

Например, в ходе долгих исследований историки искусств обнаружили, что на многих художественных полотнах используется пропорция, названная «золотым сечением»[26], которая рассчитывается математически, при делении холста на части. Оказывается, что картины, написанные по этому принципу, кажутся нам более гармоничными. Это не откровение для тех, кто увлекается искусством. Чрезмерный беспорядок попросту непривлекателен. Для нас это «шум», «безвкусица» и «какофония». Мой учитель музыки однажды сказал: «Музыка – это чередование звуков и пауз в определённом порядке». Ключевое слово здесь – «порядок».

Впрочем, есть чётко структурированные музыкальные произведения, которые у большинства из нас не вызывают восторга. Многие считают такую разновидность джаза, как би-боп, просто «шумом». Но я бы предложил альтернативное определение шума: шум – это паттерн, который нам незнаком.

Даже так называемые помехи, «белый шум», – это не хаотическое чередование чёрных и белых точек[27]. Если подобный узор образован генератором случайных чисел, в этом заложен определённый паттерн – достаточно сложный и всё-таки распознаваемый. Если вы знаете, по какому алгоритму производился расчёт «случайных» чисел и каково было исходное число, то легко воспроизведёте рисунок.

Когда вы слышите би-боп впервые, он может вам показаться крайне странным, особенно если вы воспитаны на старых добрых трёх аккордах рок-н-ролла[28]. А тут какая-то «адская музыка» (как любят говорить родители, которых бесят музыкальные вкусы их детей).

Если вы преодолели своё инстинктивное неприятие (возможно, за какие-то доли секунды!), то можете уловить определённые нюансы – например, понижение пятой ступени[29], характерное для джаза. Вы начинаете барабанить пальцами, подстраиваясь под метр 4/4, но, к своему удивлению, убеждаетесь, что на самом деле это 7/8 или какой-то другой метр. Поначалу вы обескуражены, но вот вы уже поняли принцип – и испытываете лёгкий испуг, а затем восторг: вы совершили открытие, и это здорово! Если джаз заинтересовал вас по-настоящему, вы всё глубже осваиваете эти паттерны и вскоре уже понимаете, в какой момент чего ждать. И если вы всем этим всерьёз прониклись, то в конце концов такие стили, как фолк-музыка с переменным басом[30], начинают вам казаться чересчур скучными.

В таком случае примите поздравления – вы произвели «нарезку» джаза! (Гм-м… надеюсь, эта метафора не показалась вам неаппетитной!)

Это, впрочем, не означает, что вы совершенно освоились с джазом. От интеллектуального понимания к интуитивному постижению и, в конечном счёте, гроканью ведёт долгая дорога.

«Гроканье» – очень ёмкое и удачное словцо, которое впервые использовал Роберт Хайнлайн (Robert Heinlein) в своём романе «Чужак в чужой стране»[31]. Оно означает, что вы настолько основательно постигли нечто, что как бы слились с этим воедино – и глубоко полюбили. Это глубинное понимание, выходящее за пределы интуиции или эмпатии (хотя и они безусловно необходимы на пути к гроканью).