Разоблачение. Повести, рассказы, стихи, пьесы, статьи

БОМАРШЕ. Мой дорогой Шарлеруа, я только потому и остаюсь представителем «Секрета короля» после трех арестов на родине и позорного столба на площади, что профессия моя, увы, единственная — я сочинитель. И это, несмотря на то что я убедился давным-давно: республика литераторов — это республика волков, готовых всегда перегрызть друг другу горло. В свое время, дорогой Шарлеруа, мне так надоело сочинительство, а я сам так надоел самому себе, я так запутался в долгах, и все вокруг мне так опостылели, что я, бросив все, начал обходить обе Кастилии, Ламанчу и Эстрамадуру в поисках забвения и спокойствия. Но ведь нельзя сбежать от самого себя — поэтому в моих странствиях одни меня хвалили, другие бранили, третьи сажали в тюрьму, четвертые из нее освобождали, и я, мало- помалу, научился радоваться хорошей погоде, не сетовать на дурную и все принимать таким, каково оно есть, чтобы потом драться против устойчивой глупости и смиренной подлости в моих веселых сатирах: нельзя бороться с подлостью нашего мира трагедиями — над этим посмеются потомки. Интрига и смех — вот оружие будущего.

ШАРЛЕРУА. Кавалер, кто научил вас такой великой философии?

БОМАРШЕ. Привычка к несчастьям, мой друг. Я тороплюсь смеяться потому, что боюсь, как бы не пришлось плакать. Вы все запомнили?

ШАРЛЕРУА «Государь, рукопись книги "Тайные мемуары публичной женщины" — в моих руках... Мошенник Тевено де Моранд торговался, как... »

БОМАРШЕ. Я спокоен за вас. Будет лучше, если вы не вернетесь сюда без денег от Людовика. Я не задерживаю вас более.

ШАРЛЕРУА уходит поклонившись.

БОМАРШЕ. Напьется, сукин сын! Если бы я решил покончить с алкоголизмом, я бы снял фильм... Тьфу, всегда меня губит торопливость. Кино ведь еще не изобретено... Я бы написал мюзикл. Лучший мюзикл — это «Похвала глупости» Эразма Роттердамского. Так вот, я бы написал мюзикл, в котором показал самоубийство гениального алкоголика: пример только тогда действует, когда обнажена жестокость. Если вокруг да около — сопьются, все сопьются — и дураки и гении. Чтобы щенок не гадил, его тыкают носом в дерьмо — лучшая форма воспитательной работы...

Входит В А Н Т И Ф О З И Н Н И — режиссер с бабьей фигурой.

ТИФОЗИННИ. Здравствуй, родной!

БОМАРШЕ. Когда режиссер называет писателя «родным», следует ждать серьезных неприятностей.

ТИФОЗИННИ. Перестань! Я получил отрывки твоей пьесы, положил их под подушку и плакал всю ночь! Ты гений, Пьер! Я читал отрывки папе — он так растрогался, что я вызвал лекаря... Какой язык, какая груда мыслей... я написал несколько новых сцен; эпизоды молчания героев... Понимаешь — герои стоят на просцениуме и молчат — все как один. У меня даже кожа пошла цыпками... Так что давай работать, родной, давай сядем и будем вместе сочинять.

БОМАРШЕ. Тифозинни, за воровство рубят кисть правой руки.

ТИФОЗИННИ. Я левша.

БОМАРШЕ. Бог одарил тебя талантом объяснять мои слова лицедеям — благодари за это создателя и не примазывайся к тому, что даровано другому!

ТИФОЗИННИ. Твои слова могут быть неверно поняты мною.

БОМАРШЕ. Пойми их верно.

ТИФОЗИННИ. Я беру двадцать процентов, Бомарше, это вполне по-божески. С Расина брали третью часть...

БОМАРШЕ. Тифозинни, ты плохо кончишь.

ТИФОЗИННИ. Плохо кончишь ты — «Женитьба Фигаро» не увидит света: если ты отец, то я — роженица, Бомарше, я — роженица...

Уходит.

БОМАРШЕ. Фигаро!

ФИГАРО. Я здесь!

БОМАРШЕ. Фигаро, что нужно принимать, если открылось колотье в боку?

ФИГАРО. Смотря в каком.

БОМАРШЕ. В левом.

ФИГАРО. Надо есть побольше серы, смешанной с тертыми лас­точкиными гнездами.

БОМАРШЕ. Ты пробовал это снадобье на себе?

ФИГАРО. Нет. На сестрице.

БОМАРШЕ. Ей помогла твоя медицина?

ФИГАРО. Так она стала ее принимать за полчаса перед смертью.

БОМАРШЕ. Отчего она умерла? Тоже колотье в боку?

ФИГАРО. Нет, она не могла разродиться двойней.

БОМАРШЕ. Фигаро, вот тебе луидор за то, чтобы ты не показывался мне на глаза в течение ближайшего часа.

ФИГАРО. Вы же велели принести кофе, когда придет американец.

БОМАРШЕ. Ты прав, как судья, Фигаро. Зови лицедеев, мы успеем немного поработать!

Фигаро распахивает дверь.

ФИГАРО. Ребята, репетиция!

Из соседней маленькой комнаты выходят М Е Н Е С Т Р Е Л И и Д Ж А З - О Р К Е С Т Р.

БОМАРШЕ. Друзья мои, у меня есть полчаса времени — не будем терять его понапрасну. Фигаро, включи диктофон, мы запишем репетицию на пленку.

ФИГАРО. Батарейки сели. «Элемент 343» в Лондоне днем с огнем не сыщешь.

Менестрели поют в микрофон арию из «Женитьбы Фигаро».

БОМАРШЕ. Неплохо, но стиль менестрелей предполагает больше нежности. Актеры Альмавива и Фигаро!

ФИГАРО. Между прочим. Ваш Фигаро не понял меня — слишком однолинейно играет, насмехается надо мной, добродетелей моих не понимает.

БОМАРШЕ. Много ли в тебе добродетелей?!

ФИГАРО. Если посчитать все те добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?

Бомарше кидает Фигаро монету.

БОМАРШЕ. Браво, Фигаро, браво, брависсимо!