Разоблачение. Повести, рассказы, стихи, пьесы, статьи

Пьеса предполагает возможность заменяемости: истинный «Бомарше» может быть в чем-то похожим на современного «Писателя», появляющегося во второй декорации; жена Бомарше может быть женой Писателя; современный продюсер — директором театра Анри и так далее.

ПРОЛОГ

Луч прожектора освещает тот балкон, где обычно устанавливают свет. В луче света — два человека, один из которых держит у глаз подзорную трубу, внимательно наблюдая происходящее на сцене, которая пока что погружена в темноту. Оба человека — истинные джентльмены, в париках и камзолах.

ПЕРВЫЙ И этого человека называют гордостью Франции?

ВТОРОЙ. Да, милорд.

ПЕРВЫЙ. Гордость — понятие в чем-то аналогично серьезности, достоинству, а здесь... Кто сообщил вам, что этого суетливого коротышку чтят в Париже, да еще называют создателем французской закордонной разведки?!

ВТОРОЙ. Би-би-си передавало в программе «Глядя из Лондона»...

ПЕРВЫЙ. Соврут — недорого возьмут полюбуйтесь сами...

Декорация первая

Номер в дешевой лондонской гостинице. Б О М А Р Ш Е и Д Ж Е Р Р И С М И Т.

БОМАРШЕ. Лапа, почему мне так хороша с тобой?

ДЖЕРРИ. Наверное, потому, что я шлюха. Тебе честно со мной: ты болтаешь, что хочешь, и любишь меня, как тебе нравится, и говоришь, чтобы я выметалась, когда кончается мое время.

БОМАРШЕ. Тебе, наверное, очень обидно, когда я говорю, что время нашего свидания истекло?

ДЖЕРРИ. Почему? Время ведь действительно истекло, а я могу заиграться. С тех пор как любовь стала моей профессией и я могу заниматься ею не таясь, в полное свое удовольствие, я перестала замечать время. Живу в ощущениях, а не в пространстве.

БОМАРШЕ. Странно. Когда в тюрьме мне говорили: «время вашего свидания истекло, Бомарше», сердце мое разрывалось от тоски.

ДЖЕРРИ. Если бы в тюрьме были кровати, как здесь, ты бы радовался этим словам.

БОМАРШЕ. Лапа, кто научил тебя острословию?

ДЖЕРРИ. Клиенты. Если бы кто-нибудь мог записать, как они говорят со мной, когда приходит время рассчитываться за любовь! Боже мой! Они торгуются за каждый луидор и говорят о том, что я «черствый эксплуататор собственного тела!» Старики, которые сами не могут эксплуатировать мое тело, упрекают меня в черствости! С тебя, между прочим, десять луидоров, Бомарше.

БОМАРШЕ. Так мало?

ДЖЕРРИ. Я бы вообще ничего с тебя не брала — за обаяние, — но тогда мне нечем будет расплатиться за гостиницу.

БОМАРШЕ. А если скажу, что у меня нет денег?

ДЖЕРРИ. У Бомарше нет денег? Ха! У Бомарше в Париже есть театр, слава, барский дом, а в Лондоне нет десяти луидоров для Джерри. Смит! Давай десять луидоров, не то я поучу тебя острословию так, что на этот урок сбегутся все обитатели здешнего бардака!

БОМАРШЕ. Лапа, я подарю тебе часы. Я сам сделал их; смотри, как они прекрасны! Семнадцать рубинов, на которых держится механизм, стоят двести луидоров.

ДЖЕРРИ. Я беру только то, что мне полагается. С тебя десять луидоров и поцелуй на прощание.

БОМАРШЕ. Если бы ты не попросила денег за любовь, я бы уплатил тебе не десять, а триста луидоров, дурочка. Мне очень хотелось подарить тебе часы. Подарить, понимаешь? Чтобы не обижать тебя платой...

ДЖЕРРИ. Обижают, когда не платят.

БОМАРШЕ. Вот тебе десять луидоров и убирайся.

ДЖЕРРИ. А поцелуй?

БОМАРШЕ. На том свете.

ДЖЕРРИ уходит.

БОМАРШЕ Фигаро, принеси стакан воды!

Бомарше подходит к столу, раскладывает бумаги и перья; входит Ф И Г А Р О с кувшином и стаканом.

БОМАРШЕ. Это же теплая вода. Неужели так трудно принести стакан холодной воды?

ФИГАРО. Целый день гоняется вверх и вниз. Фигаро — здесь, Фигаро — там! Нет холодной воды!

БОМАРШЕ. Что, земля потеплела?

ФИГАРО. Это мы узнаем, когда нас в нее закопают.

БОМАРШЕ. Браво, Фигаро, браво, брависсимо! Если ты будешь по-прежнему ворчать все время, я спущу тебя с лестницы.

ФИГАРО. Десять лет слышу.

БОМАРШЕ. Если нет холодной воды, принеси бутыль холодного вина.

ФИГАРО. Так бы сразу и говорили.

Уходит.

Бьют часы. Бомарше считает бой часов, достает из походного сундука пистолет, кладет его на стол и сверху прикрывает куском шелка. Входит О Г Ю С Т  Ш А Р Л Е Р У А.

ШАРЛЕРУА. Добрый день, господин де Бомарше, я пришел за письмом для короля.

БОМАРШЕ. На чем вы плывете во Францию?

ШАРЛЕРУА. Я нанял маленькое суденышко, чтобы отгородиться от шпионов Британии: говорят, они стали угощать вином тех людей, которые их интересуют; в вине — снотворное. Выпьешь — уснешь, а они переписывают послание, которое везет нарочный.

БОМАРШЕ. Вас много раз напаивали?

ШАРЛЕРУА. Меня? Да никогда.

БОМАРШЕ. Шарлеруа, я живу в окружении лжи, и это понятно, ибо мне врут мои здешние английские противники. Они обязаны лгать мне, посланцу Версаля, который к тому же не официальное лицо, а шевалье де Норак, представитель «Секрета короля». Ложь врагов, лакеев и торговцев — обычное дело. Но когда лгут друзья, я перестаю верить миру.

Входит Ф И Г А Р О с кувшином вина.

БОМАРШЕ. Фигаро, где ты видел этого досточтимого кавалера?