Разоблачение

Тесс закрыла дневник, вернула его в коробку для инструментов и захлопнула крышку. Потом она торопливо прошла мимо притаившегося в темноте чудовищного каноэ и вышла из амбара в сад.

Она никогда не рассказывала Генри о презервативах. И о своем разговоре с Уинни. Это бы лишь запутало главную проблему – ее беременность, – а им нужно было срочно принимать решение.

Сердце Тесс гулко стучало, когда она шла по двору, и прожекторы с датчиками движения автоматически включались. Унесенные фотографии вызывали приятное волнение, сходное с тем, которое она испытывала во время прошлых миссий «Сердобольных Разоблачителей». Такие дела всегда имели привкус опасности, суховатый и едкий как запах пороха после выстрелов из ружья Уинни. Страх оказаться пойманными был живой, дышащей и осязаемой вещью. Он пронизывал их и кружил им голову, как пьянящее вино, которого никогда не бывает достаточно.

Луна – тонкий серебряный серпик в небе. Звезды – миллионы булавочных уколов, пропускающих неземной свет.

Это заставило ее снова вспомнить о презервативах.

Бездумное коварство Уинни привело к рождению Эммы и изменило ход жизни Тесс, придало ей цвет и зримую форму. На мгновение Тесс попыталась представить альтернативную реальность, где Уинни остереглась портить презервативы, и поэтому Эмма, – ее чудесная, умная и странноватая девочка, – так и не появилась на свет. Тесс уверена, что она бы ощущала боль по отсутствующему ребенку, словно боль в фантомной конечности.

Глава 39

Немного пошатываясь, Генри сделал шаг по направлению к ней. Значит, он снова пил. Уинни представила безрадостное течение его монотонных дней: управление лакокрасочной компанией, оплату счетов, надзор за дочерью и неизменное бытовое пьянство по вечерам. Всем нам нужно было какое-то утешение. Что-то, облегчающее невыносимую тяжесть жизни. Уинни машинально провела пальцами по шрамам на своих руках.

– Я рада, что ты приехал, – обратилась она к нему. Уинни стояла на крыльце, по-прежнему в одежде Тесс.

– Я привез твои вещи, – сказал Генри и протянул пластиковый пакет. Она заглянула внутрь. Ее маскарадный наряд Сьюзи успел высохнуть: коричневая блузка, черные легинсы.

Но чего-то не хватало.

– Где парик?

Генри пожал плечами:

– Мне показалось, ты забрала его. Его не было в ванной рядом с одеждой.

Уинни ощутила мгновенную панику. Это бессмысленно; она оставила парик сохнуть в ванной вместе с одеждой. Куда он мог запропаститься?

– Фрэнсис! – прокричал тонкий голосок в темноте за спиной у Генри. Уинни прищурилась и увидела девочку, выпрыгивающую из «Блейзера». Это была Эмма – та самая девочка, которую она вытащила из бассейна сегодня днем.

Но черт побери, кто такой Фрэнсис?

Эмма подбежала к лосю Сьюзи, которого Уинни уже почти собрала заново.

– Фрэнсис! Девять, девять, девять!

Генри повернулся и непонимающим взглядом посмотрел на девочку.

– Эмма?

Уинни заметила, как изменилась его манера. Он опустил плечи; его голос стал нежным.

– Смотри, папа: киски!

Генри вытаращился на дочь, которая опустилась на колени среди пушистого моря кошек.

– Как ты попала сюда? – спросил он.

– Я спряталась за сиденьем.

– Спряталась? О господи, Эмма! Ты хоть понимаешь, как это было опасно?

Лицо Эммы, сиявшее от восхищения еще несколько секунд назад, омрачилось. У нее задрожал подбородок.

Уинни прикоснулась к руке Генри. Тот вздрогнул, но не отстранился.

– Я уверена, что она больше не будет так делать. Правда, Эмма?

Девочка кивнула.

– Кошки проголодались, – продолжила Уинни. – Хочешь покормить их, Эмма?

Лицо девочки озарилось восторженной улыбкой, и она энергично закивала. Уинни направилась в хижину, где взяла три банки тунца и миски.

– Почему кошки все еще здесь? – недоуменно спросил Генри, когда она вышла.

– Полагаю, им больше некуда было идти, – ответила она.

– Но как им удавалось выжить столько времени?

– Инстинкт, – сказала Уинни и передала Эмме миску с тунцом.

– Папа, мы можем взять одну кошечку домой? Ну пожалуйста! – попросила Эмма, когда поставила миску перед голодными орущими кошками.

– Они бродячие, солнышко. Наверное, у них блохи, и они могут кусаться.

– Разреши ей взять кошку, Генри. Проклятье, пусть возьмет двух! Одну для Дэннер.

Генри яростно посмотрел на нее, и Уинни захохотала. Бедный Генри, он до сих пор так серьезно относится к словам. Ему нужно успокоиться, научиться играть и шутить.

– Эмма, – сказала Уинни. – Ты знаешь, что у лося есть секрет?

Девочка покачала головой, и Генри повторил ее жест. Он беззвучно произнес «нет», но Уинни сделала вид, будто не заметила.

– Он пустой внутри. В его груди есть дверца. Если хочешь, то можешь забраться внутрь.

– Это плохая идея, – сказал Генри.

Уинни встала и открыла дверцу немного сбоку от груди лося. Петли, которые она купила в хозяйственном магазине, работали превосходно.

– Ну пожалуйста, папа! – воскликнула Эмма.

Признавая свое поражение, он приподнял Эмму, чтобы она могла забраться внутрь.

– Зачем ты восстановила его? – поинтересовался Генри.

– Точно не знаю, – призналась Уинни. – Пожалуй, я хотела посмотреть, получится ли у меня.