Размышления хирурга

Сознание, что кровь взята из мертвого тела, невольно пробуждает двоякого рода думы и ощущения. С одной стороны, забота и опасения в отношении качества этой крови, т. е. ее стерильности, безвредности и жизнеспособности – ее пригодности. Это – рассудочная сторона, и она вполне удовлетворяется врачебными уверениями о давно испытанном способе и многотысячной проверке. Вторая сторона – психологическая, субъективная; она гораздо меньше поддается контролю разума, ибо всецело зависит от человеческих чувств и ощущений.

Что ни говори, а любая трансфузия крови у каждого интеллектуально развитого субъекта легко вызывает в той или иной мере ощущение брезгливости. Чувство это возникает непроизвольно, и подавить его рассудком невозможно. Разум заставит подчиниться необходимости, но он не сможет снять чувство брезгливости, которое все равно останется.

Можно как угодно расценивать эту свойственную всем людям брезгливость. В умеренной степени – это положительное качество, которого лишены только дефективные люди и идиоты. У других лиц брезгливость доходит до предельных степеней, делая их подчас смешными; такая сверхбрезгливость свойственна людям, в общем эгоистичным. Но можно считать нормальным, что люди брезгуют есть одной и той же ложкой или из одной тарелки с другими людьми, хотя бы и заведомо здоровыми. И пить подряд из одного стакана неприятно вовсе не из-за одних санитарно-гигиенических соображений! Равным образом ложиться на те же простыни как-то неприятно даже после безусловно здоровых и опрятных людей. Не только белье, носки, но и верхнюю одежду и шляпу никто не захочет надевать после другого человека. Все это неоспоримо, и какими бы предрассудками ни казалось, эта брезгливость не есть продукт воспитания или подражания, а, наоборот, присуща каждому, как нечто абсолютно интимное, но естественное и неотразимое.

Еще более, чем к одежде и посуде, естественная брезгливость проявляется к пище. И здесь опять следует различать санитарно-гигиеническую сторону, то есть элементарную доброкачественность продуктов, и сторону гастрономическую. Последняя сильно подвержена местным влияниям. Не каждый придумает такой деликатес, как поджаренные пиявки, напившиеся гусиной кровью, коими пани Анна Собещанска угощала короля Августа незадолго до Полтавской битвы. Не везде протушивают дичь, как в Париже, пока туловище не оторвется от перегнившей шеи. Многие любят раков, но лишь немногие высасывают и выжевывают их внутренности, что является самым вкусным. Даже знатоки французских сыров «Бри», «Камамбер» и «Рокфор» не догадываются, что специфический гнилостный «букет» обусловлен развитием анаэробной флоры, особенно Clostridium Welshii, то есть Вас. perfringens, на действии коих построен весь процесс изделий этих гастрономических сыров. Континентальные жители нередко косятся на пристрастие прибрежных обитателей к устрицам. Еще более пугает северян зрелище осьминогов и других frutti di mare (плоды моря), которых с таким удовольствием поедают жители Неаполя или Венеции. Точно так же не каждый приезжий в Париж соблазняется лягушиными лапками и всевозможными жареными улитками! Если у каждого нормального человека чувство брезгливости побуждает отказываться от пользования ношеного белья, чужой одежды, немытой посуды и непривычной пищи, то еще более обостренное отвращение испытывает каждый при сознании, что в его тело вливают кровь другого, постороннего человека! Ведь более интимной телесной близости нельзя себе представить, ибо влитая чужая кровь остается навсегда.

Надо полагать, что ощущения чужеродного, интимно-отталкивающего должны особенно сказаться при прямых трансфузиях из вены в вену, когда реципиент непроизвольно, с робким волнением встречает лицо и взгляды донора, которого он видит впервые и кровь которого сейчас начнут перекачивать в его сосуды. Конечно, в сложном комплексе чувств и переживаний значительное место займет и благодарность за услугу, хотя и оплаченную по высокому денежному тарифу, но тем не менее важную и даже решающую для здоровья и жизни. Но также несомненно, что сознание благодарности, продиктованное разумом, не сможет заглушить ни естественной робости перед процедурой трансфузии, ни физической брезгливости к принятию чужой крови. И, разумеется, что трансфузии нитратной консервированной крови из стеклянных ампул, помимо всех прочих удобств и достоинств, имеют и то преимущество перед прямыми переливаниями, что реципиент не видит живого донора, а само вливание поэтому приближается к любым лекарственным инфузиям.

Этим счастливым преимуществом обладает и консервированная трупная кровь, ибо нет никакой надобности не только ставить в известность реципиента о том, что переливаемая кровь взята из мертвого тела, но если бы даже сам больной спросил о прежнем хозяине крови, то можно либо отговориться тем, что на этикетке нет паспортных сведений, а только номер крови и дата, либо сослаться, что кровь заготовлена и прислана с гарантией из другого учреждения.