Разлом

Дилетантам здесь места не было. Воины в совершенстве владели оружием и своим телом. Кто-то даже поражал цель с завязанными глазами. И я задумался, как правитель Эдихарда не боится держать у себя под боком такое сосредоточение необузданной силы? А если взбунтуются? Им ведь не составит труда искромсать стражу города и захватит власть. Местную охрану я уже имел честь оценить. Они только со слабыми связываются.

А потом осмотрелся, и вдруг понял, что ни одного стража поблизости и не было. Эта площадь, как государство в государстве. Здесь свои порядки, устои и это устраивает обе стороны. В конце концов, есть ведущие и ведомые. Не всем нужна власть, некоторые находят счастье в простых вещах.

Признаться, я не представлял, как буду выкручиваться из сложившейся ситуации. У меня в рукаве лишь один козырь: потеря памяти. Надеюсь, этого будет достаточно.

Бруни приветствовал воинов, оттачивающих своё мастерство на аренах, вальяжно шествуя к бадьям с водой. Не утруждая себя крынками, плошками и черпаками, поднял бадью и стал пить прямиком из неё. По окончании откинул ее в сторону и вытер рукой рот.

— Ты плетёшься за мной с кулачной арены. Тебя желторотый прислал? Передай ему, это не мои ребята обокрали обоз. Я платить мзду не намерен, — отмахнулся он, внимательно разглядывая за моей спиной замерших тенью спутников.

— Не знаком с желторотым, — честно признался, подмечая, что вблизи этот Бруни оказался ещё больше.

— Нет? Тогда тем более проваливайте! — прорычал он, с хрустом разминая шею.

— Ты отличный боец. У меня для тебя есть выгодное предложение.

— Вы слышали, ребята? Кажется, этот хорёк решил, будто может нанять меня. Меня! Твердолобого Бруни! — он разразился хриплым смехом и его волну подхватили остальные, оставив все свои дела. — Ох, и повеселил. Ну все, валите отсюда. Не мозольте глаза.

Ну уж нет, зря я что ли принёс в жертву свой зад седлу?

— На севере начался передел власти. Если поможешь нам, то тебе и твоим людям наделят земли, сколько пожелаете. Вам не придётся больше жить в казармах этого города.

— С чего ты решил, северянин, будто нам здесь плохо?

— В гостях хорошо, а дома лучше.

— Он не северянин, — вдруг вмешался Эйвар. — Южанин, как и ты, Бруни.

— Южанин, говоришь? Хммм…, - он окинул меня оценивающим взглядом, в котором промелькнула лёгкая тень брезгливости. Мол, не достаточно бравый я для южанина. Ну, в семье не без урода, как говорится. — Своим принято помогать, но что-то я сомневаюсь в ваших словах. Больно ты хилый. Чей ты, говоришь?

— Русский, — вклинился вместо меня неугомонный Эйвар.

Зараза!

Бруни перевёл на меня чёрные, как смертельная бездна глаза, и недоверчиво прищурился. Я судорожно подбирал всевозможные оправдания отсутствия такого селения на юге, когда моя челюсть отвисла, цокнув о землю.

— Слыхал я про такой род… очень древний. Отец рассказывал, что вас почти не осталось. А что ж ты с северянами-то спутался? — Бруни по-дружески хлопнул меня по плечу, чуть не сломав ключицу.

— Головой стукнулся, веришь, почти ничего не помню, — облегченно выдохнул я, переводя взгляд на застывшую каменным изваянием ведунью.

— Мое имя тебе известно, а как тебя величают?

— Рюрик, а это Эйвар и Алариэль.

— Что ж, Рюрик, раз ты хочешь вести нас за собой, то по южной традиции, тебе придётся доказать, что ты этого достоин. Что дух твой крепок, разум чист, а тело наполнено силой.

Начинается…

— Альтажиб!* Альтажиб! — требовательно заскандировали воины, отстукивая в такт оружием.

— Ну, согласен?

— Согласен!

Других вариантов у меня и не было. Альтажиб так альтажиб, что бы это ни значило. Толпа радостно взорвалась, предвкушая нечто особенное. Берсерк оскалил губы в довольной улыбке и проревел, перекрикивая присутствующих:

— Выдайте ему щит и самую острую секиру!

— Знаешь, этот этрусс ещё подросток. Но агрессии в нем, как во взрослой особи. Растил и берег для себя, но мы ведь почти одной крови, а для родни ничего не жалко! — доверительно продолжил он, хлопнув меня по плечу.

Несмотря на то, что я не знал что такое этот этрусс, в голове уже складывались малоприятные картинки по обрывкам фраз. Слова «секира» и «агрессия взрослой особи» плохо сочетались в одном предложении и не сулили мне ничего доброго. Но на размышления мне времени не оставили. Подхватили на руки, и, как какого-то кумира, с протяжными, гортанными песнями, донесли до огромной арены, разительно отличающейся от остальных.

Дальше — все, как в тумане.

Вот мелькнули испуганные лица моих спутников; вот мне вручили щит, обтянутый гладкой кожей, и секиру с длинной рукоятью; вот за моей спиной опустились кованные ворота и я остался один посреди амфитеатра, зрительские места которого быстро заполнялись. В первых рядах я выхватил довольный вид Бруни и белые, как свет в конце тоннеля, лица Эйвара и Алариэль. Кажется, они знали чуточку больше меня.

— Выпускайте этрусса! — скомандовал Бруни и ворота на противоположной стороне со скрежетом поднялись вверх.