Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

Потом появился ефрейтор Сидор со своим «немцем». «Немца», в полном соответствии с законами жанра, звали Ганс – с фантазией у Сидора было явно небогато. Пёсик был, доложу я вам – ага. Один хвост с руку длиной. Про зубы я вообще молчу. Ганс сидел слева от хозяина, печально глядя на прыгающего в десяти метрах перед ним инструктора. Периодически он поворачивал морду к Сидору, и тогда в глазах пса читалось откровенное недоумение, мол, чего этому придурку от меня надо? Потом Сидор издал короткий звук, не «Фас!» и не «Взять!» а так, что-то типа «Хм». Ганс начал неторопливое движение, а инструктор, увидев это, естественно, стал убегать. Ганс ускорился ровно на три последних шага, а потом прыгнул. Чётко на спину убегающему человеку. Шестьдесят килограммов – не фигня, и инструктор упал лицом вниз. И остался лежать, потому что Ганс стоял у него на спине. При этом затылок в стёганом капюшоне целиком находился аккурат в пасти Ганса, который на все попытки инструктора пошевелиться отвечал негромким, но весьма недвусмысленным рычанием.

Сидор вальяжно подошёл к Гансу, опять сказал ему «Хм», и Ганс занял положенное место у левого сапога. Слегка ошалевший инструктор встал. Всё. Нифига не зрелищно. Не эффектно. Никакого шоу. Работа.

Уважаю рабочих псов.

Реактор Контрпропаганда

В семидесятые годы много внимания в деятельности политотделов погранвойск уделялось так называемой «контрпропаганде». Досмотровые группы как бы случайно оставляли на борту не наших судов книги и журналы, прославляющие Советскую власть и нерушимую классовую дружбу моряков всех стран (а те, в свою очередь, норовили подкинуть нашим куда как более интересные Playboy и Hustler), товарищи из братских компартий посещали заставы с визитами дружбы, радиостанции в приграничной полосе вещали на языках сопредельных стран опять же про передовиков социалистического соревнования, про успехи в освоении космоса, мирный атом и так далее.

А на китайской границе в качестве контрпропаганды писали здоровенные транспаранты с текстами типа «Да здравствует учение Маркса-Энгельса-Ленина!» и устанавливали их так, чтобы они читались с китайской стороны. Транспаранты изготовлялись, естественно, силами личного состава. Технология была проста и отработана многолетним опытом первомайских и ноябрьских демонстраций. На ленте из красного кумача белилами рисовались иероглифы в точном соответствии с присланной из политотдела отряда бумажкой. В качестве мольберта для изготовления такого многометрового шедевра станковой живописи требовалось изрядное количество сравнительно ровной поверхности, а где ж её взять?

И вот по точкам идёт Ми-восьмой, на борту которого находится ЗамначПО округа, НачПО отряда, комендант, комендантский замполит, проверяющий из не помню откуда и камарилья в лице всяческих «комсомольцев» и мелких прихвостней. Погода шикарная, солнышко, лето, все дела. Однако при заходе на точку лица у сидящих по левому борту политработников вытягиваются. На крыше заставы видна чёткая надпись, выполненная иероглифами на языке вероятного противника. Если учесть, что птицы вряд ли читают по-китайски, а иероглифы имеют полтора метра в высоту, то надпись явно предназначена для пролетающих вертолётов. Вопрос: что, почему и для чьих вертолётов написано на крыше заставы погранвойск КГБ СССР на китайском языке? Случайно не «Добро пожаловать»? А может, застава уже того? Захвачена? Тем более, прецеденты – вон они, у всех свежи в памяти. Значит, что, заманивают? И кого, политработников? Так это не просто провокация, это же большая политика – на святое, на КПСС руку подняли! Так, командир, уходим без посадки! Наплевать, что флаг над заставой наш, тем более, что он, похоже, и не наш – заманивают! Наплевать, что точка отвечает по-русски – может, они радиста под автоматом держат! Уходим! Комендант, поднимай у соседей тревожные группы! Усиление с комендатуры! Сообщи армейцам, пусть своих поднимают! Радио в отряд и в округ – прорыв границы! Вот это мы попали!

Начальник заставы долго не мог понять, чего это вдруг вертолёт вместо посадки и проверки, к которой столько готовились (деревья побелили, стенд в Ленинской комнате обновили, стенгазету повар нарисовал, контрпропаганду вон, будь она неладна, и ту свежую повесили) сделал финт ушами и ушёл в сторону тыла. Потом ещё дольше не мог понять, почему ему с упорством идиотов звонят соседи и справа и слева, из комендатуры и из отряда. И все, как один, пытаются узнать, все ли нормально и не случилось ли чего. Причём делают это иносказательно. НЗ, ощущая себя таким же полным идиотом, поддержал, тем не менее, непонятную игру и имел неосторожность иносказательно же и ответить. «Ну всё – тут же решили звонящие. Говорить человек нормально не может, значит, точно ему в затылок пистолет упирается». И в таком духе.