Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

Основной задачей этого крылатого чуда, называемого пр.133 «Антарес», было поймать недовольного жизнью в СССР диссидента, который решил уйти через море в сторону, например, Финляндии. Между Таллином и Хельсинки около сорока морских миль. Волосатый свободолюбивый диссидент на вёслах вполне мог пройти необходимую для достижения свободы половину этого расстояния за ночь. Так что «Антарес» являлся этаким морским перехватчиком. И был совершенно не предназначен для сколько-нибудь длительного дозора, имея на три десятка человек экипажа меньше тонны пресной воды.

Но на границу ходили, как вы понимаете, в общую очередь.

А особенно меня, как связиста, добивали уже помянутые радиостанции, представлявшие из себя набор серых обтекаемых цилиндриков, абсолютно, как писалось в паспорте, виброустойчивых и вообще обалденных, но работающих, как и все на этих трясущихся корабликах, исключительно по настроению.

Когда Ковбой увидел свои жестянки в тесном соседстве с морской радиостанцией слева, двумя парами «прогар»[173] справа и ящиком ЗИП-а сверху, он засунул руки в карманы и вздохнул.

Потом, звонко щёлкнув секретными замками своего супердипломата, Великолепный Джо выудил из его недр новую пачку «Мальборо» и аккуратно положил её на стол между двумя облизнувшимися бойцами:

– Ну, братья, мне помочь надо…

И матросы, роняя слюнки, бросились раскапывать подходы к летающей радиостанции, оглядываясь иногда и подобострастно заглядывая в глаза Ковбою.

Спецом он действительно оказался блестящим. Но оно и понятно – не может такое реноме держаться только на красивой, конечно, но всё равно обыкновенной суконной шляпе. За пару послеобеденных часов Ковбой запустил станции на трёх кораблях, дав заодно кучу полезных советов механикам, эртээсовцам и другим заинтересованным вопросом, как обеспечить мирную семейную жизнь на одном корпусе такой разной и взаимообидчивой техники.

Я сидел в махонькой кают-компании последнего «Антареса», курил и общался с его командиром по разным житейским и служебным вопросам, когда после интеллигентного стука дверь распахнулась и на стол слева от меня, мягко спланировав, бухнулся стильный белый «стэнсон». Ковбой снова закурил, брякнул передо мной папку бланков на подпись и, задумчиво пуская дым в подволок, вопросил пространство:

– Мужики, а вот скажите, вы на какое время в море выходите?

Мы с командиром переглянулись:

– Ну, дней на десять, если повезёт…

– И что, станции-то эти, 856-е, всё время работают?

– Ну, не всё время… Иногда выключаем, если на УКВ хороший приём. Связь-то, она нужна всегда!

– Ясно, – сказал Ковбой и оглушительно щёлкнул замками «скайларка», – классные вы хлопцы, но я к вам больше не поеду.

– ???

– Станции-то самолётные! А самолёты, ребята, ни у нас, ни у самых продвинутых америкосов по десять дней, не вынимая, в небе не летают! Я сейчас перед вашей техникой долго за вас извинялся и всё ей объяснил. Надеюсь, потерпит какое-то время… Ариведерчи!

Оставленный Ковбоем блок «Мальборо» (это правда) прожил на корабле полтора года. Как только радиостанция Р-856 начинала подавать признаки раздражения, вахтенный радист тут же выключал её, доставал из сейфа сигарету и прямо в посту закуривал «привет из страны свободы». И серенькая железяка почему-то сразу переставала выкобениваться. Все остальные сорта и даже вполне оригинальные «Мальборо» из фри-шопа в порту были ей глубоко по барабану. И я до сих пор не знаю, что здесь причина, а что следствие – то ли Спец был хороший, то ли авторитет, если он не дутый, держится на мелочах. Станция, наверно, знает ответ. Эх, как бы спросить?

Реактор Уважаю рабочих псов

На 70 лет Погранвойск в Петропавловске-Камчатском во время театрализованного шоу (куда ж без него!) выступали сначала гражданские собачки из клуба то ли «друзей пограничников», то ли просто служебного собаководства. На одетого в стёганку и картинно хлопавшего себя руками по бокам инструктора лаяли до рвоты, землю под собой рыли, а, будучи в паре отстёгнуты от поводков, рванули на дразнящего их человека и быстренько вцепились ему в рукава. Каждая в свой, всё в строгом соответствии с курсами дрессировки. Инструктор, прапор, сожравший за свою службу не один десяток собачек, эффектно вращался, разведя руки в стороны, а собачки долго описывали вокруг него круги по воздуху, пока, разжав зубы, не отлетали метра на четыре. Красиво. Эффектно.