Разговор в «Соборе»

— Возьмите, доказательства мне не нужны. Я вам верю и так. — Пытаясь улыбнуться, он раздвинул губы. — Попробуем что-нибудь придумать для патрульной службы и для комиссариатов в Таегы и Мокегуа.

Они попрощались за руку, но доктор Арбелаэс не встал из-за стола, не проводил его до дверей. Возвратившись, он прямо направился в свой кабинет, следом вошел Альсибиадес:

— Майор и Лосано только что пришли, дон Кайо, — и подал ему конверт. — Кажется, скверные новости из Мексики.

Две страницы на машинке, а на полях — пометки чьим-то нервным почерком. Покуда он медленно читал, доктор Альсибиадес раскурил ему сигарету.

— Заговорщики зашевелились. — Он ослабил узел галстука, сложил бумаги и снова сунул их в конверт. — Это так встревожило майора и Лосано?

— В Трухильо и Чиклайо состоялись митинги апристов: майор полагает, что существует связь между ними и группой высланных, которые, судя по этому сообщению, готовятся покинуть Мексику.

— Дай бог, дай бог, чтоб эти птички прилетели: клетка для них готова, — позевывая, сказал он. — Да только не прилетят. Это не то десятое, не то одиннадцатое сообщение, не забывайте. Передайте майору и Лосано — я приму их завтра. Нечего пороть горячку.

— Представители Кахамарки просили подтвердить, что встреча состоится в пять часов.

— Состоится, состоится. — Он вытащил из портфеля еще один конверт, протянул его Альсибиадесу. — Вас не затруднит проверить, в каком виде дело — это насчет пустошей в Багуа. Займитесь лично.

— Завтра же, дон Кайо. — Доктор Альсибиадес, кивая, листал бумаги. — Вижу, вижу, каких подписей не хватает, вот и справки нет. Хорошо, дон Кайо, все будет сделано.

— А сейчас поступит сообщение, что исчезли деньги заговорщиков, — улыбнулся он, разглядывая конверт майора и Лосано. — А потом их лидеры перегрызутся и обвинят друг друга в измене и в воровстве. Одно и то же, одно и то же, взбеситься можно, вы не находите?

Доктор Альсибиадес с учтивой улыбкой склонил голову в знак согласия.

— Вы спрашиваете, почему я решил, что вы, дон, — честный и порядочный? — сказал Амбросио. — Спросите, дон, что-нибудь полегче.

— Сеньор Лосано, правда, что меня переводят к сеньору Бермудесу? — сказал Лудовико.

— Смотри не лопни от счастья, — сказал сеньор Лосано. — Значит, тебе ужасно хочется работать вместе с Амбросио, да?

— Вы не подумайте, сеньор Лосано, что мне при вас плохо или что я с вами не хочу, — сказал Лудовико. — Просто мы с негром до того подружились, и он мне все время говорил, почему, мол, я не добьюсь перевода, я а: нет, от добра добра не ищут, я за сеньором Лосано как за каменной стеной. Так что Амбросио, наверно, все сделал на свой страх и риск.

— Да ладно, ладно, — засмеялся сеньор Лосано. — Быть в охране дона Кайо — это вроде повышения, так что ты в своем праве, я тебя понимаю.

— Ну, начать хоть с того, как вы с людьми говорите, — сказал Амбросио. — Вы ж не поносите человека, чуть за ним дверь закрылась, как дон Кайо. Никого не ругаете, обо всех говорите хорошо так, культурно.

— Я тебя очень расхвалил Бермудесу, — сказал сеньор Лосано. — Ты — исполнительный, и не робкого десятка, и что все, что негр ему сказал — чистая правда. Ты уж не подкачай. Знаешь ведь, мне стоило только сказать Бермудесу «не годится», и он бы послушался. Так что повышением обязан не только негру, но и мне.

— Конечно, сеньор Лосано, — сказал Лудовико. — Не знаю, как вас и благодарить. Ей-богу, не знаю, что мне для вас сделать.

— Я знаю, — сказал сеньор Лосано. — Держи себя там как подобает.

— Вы только шепните, а уж я в лепешку разобьюсь, — сказал Лудовико.

— Прежде всего держи язык за зубами, — сказал сеньор Лосано. — Ты со мной в этой машине никогда не ездил, никакого оброка не собирал, вообще не знаешь, что это такое. Понял? Вот уже отчасти и расчелся.

— Да можно было и не говорить, сеньор Лосано, да разве ж я сам не понимаю? Вы уж на меня положитесь.

— Ты ведь знаешь, Лудовико, от меня зависит, когда тебе присвоят звание, — сказал сеньор Лосано. — Или никогда не присвоят.

— И еще как вы с нею себя держали, — сказал Амбросио. — Вежливо так и умно, и все впопад. Я прямо заслушиваюсь всегда.

— Ага, вот идут Иполито и Сигенья, — сказал Лудовико.

Они сели в машину, а Лосано, рассказывал он потом Амбросио, до того ошалел от радости, что вырулил на встречную полосу. Сигенья твердил свои всегдашние отговорки:

— Посетителей все меньше, сеньор Лосано. Водопровод никуда не годится, трубы сгнили, менять надо, а во что это нам влетит! Видно, скоро разоримся.

— Ну, раз дела так плохи, значит, ты не очень будешь горевать, если я завтра прикрою твое заведение, — сказал сеньор Лосано.

— Вы мне не верите, вы думаете, я все придумываю, чтоб только не платить, сеньор Лосано, — возразил Сигенья. — Да нет же, вот они, это для меня свято. Я вам так, по-дружески, рассказываю, надо ж кому-нибудь поплакаться.

— И как со мной обращаетесь, — сказал Амбросио. — Как слушаете, как спрашиваете, как разговариваете. Как доверяете мне. С тех пор, как я у вас работаю, дон, жизнь у меня совсем другая.

VII