Раздевайся, Семёнова!

– Опять поза младенца… Если честно, мне начинает это надоедать…

Я даже зажмурилась – до такой степени стало тошно от этих слов. Что же получается – только дефлорировать меня ему и надо было? А раз не могу, значит все – в отставку? Пусть психологи разбираются? И похрену, как я буду со всем этим справляться сама… Состарюсь, наверное, девственницей…

Будто перезревший гнойник взорвался в сердце и залил душу ядом, едкие слезы застлали глаза. Взяв себя в руки, я приказала им вернуться на место – лишь веки потяжелели…

Поднявшись с колен, Знаменский открыл шкаф и вытащил из него большое, пушистое полотенце.

– Вставай, - сухо, без каких-либо эмоций приказал.

Я бы и сама поднялась – и так все яснее ясного… Сейчас поможет мне вылезти, оставит одну, чтобы оделась и… прости-прощай любовь. Хорошо еще, если домой отвезет.

Однако, зачем-то он принялся меня вытирать. Я не сопротивлялась, охваченная внезапным безразличием и какой-то тупой отстраненностью – будто все это происходило не со мной... Что было даже хорошо, потому что иначе слез бы мне было не удержать. Надо постараться сохранить это ощущение, решила я – до того момента, пока не останусь одна…

С тем же безразличием, будто со стороны, я наблюдала, как он снимает с вешалки мою одежду, обнимая за плечи, выводит из ванной и ведет по коридору… в спальню? Душевное оцепенение дало брешь, и я в недоумении подняла на Знаменского глаза.

– Куда мы?

– Ты – спать, - невозмутимо ответил он. - Я что-нибудь почитаю.

Сердце затаилось, готовое заплясать джигу.

– Я думала…

Он прервал меня сердитым «шиком».

– Лучше бы ты думала прежде, чем доверять басням и пугать себя настолько, что у тебя теперь нервическо-мышечный блок и ты не можешь нормально заниматься сексом.

Я не могла поверить… Он не заставляет меня делать то, чего я так сильно боюсь, и вместе с тем все еще хочет, чтобы мы… спали вместе?! У него в кровати?! Всю ночь?!

Я решила уточнить перед тем, как позволять сердцу разразиться фонтаном радужных фейерверков.

– А как же… эт самое?..

Он покачал головой, заводя меня в спальню.

– По традиции буду всю ночь «ходить со стояком», - неожиданно грубо ответил он, но я узнала эту фразу. Это ведь я в прошлый раз зло и цинично посмеялась над ним, когда он милостиво дал мне уснуть, вместо того, чтобы растормошить и трахнуть…

Меня захлестнуло бурей самых разных эмоций – от стыда за свои слова, до чистой, искрящейся радости. Ведь он не бросает меня! И все это не только ради секса! Неужели и в правду он меня…

Мои счастливые мыслеформы прервали поцелуем, прижав к стене перед самым порогом спальни. Самым бесцеремонным образом просунув колено мне между голых ног.

– С другой стороны… – оторвавшись от моих губ, он стянул и сбросил с моих плеч полотенце. – «Эт самое» ведь разное бывает… Помнишь?

Как не помнить? Я открыла было рот, чтобы ответить согласием, но он не позволил – набросился на меня снова, целуя и покусывая губы… Обнаженную, поднял, усадил себе на бедра и понес в кровать.

По дороге до меня дошло.

А ведь я тоже, по идее, должна буду его… «удовлетворить». Раз уж боюсь настоящим сексом заниматься. А это значит, что меня заставят дотронуться до его… Ой, мамочки…

Паника вновь забарахталась в груди, но так и не успела выплеснуться – откинув одеяло, Знаменский усадил меня на кровать, и, не придумав ничего лучше, я тут же залезла под него, накрывшись по грудь.

– Будешь смотреть или зажмуришься? – усмехаясь уголками рта, спросил он. И стянул через голову футболку.

Да, мне хотелось зажмуриться. Но не от страха, и, как ни странно, не от стыда. А просто потому, что мне больно было на него смотреть – как бывает, когда увидишь нечто настолько прекрасное, что щемит в груди и слезятся глаза, и совершенно непонятно почему.

Его тело… Нет, его нельзя было назвать объективно, классически красивым – в его внешности не было ничего из того, что просилось бы на обложку женского журнала. Ни тренированных железом, здоровенных бицепсов, ни жилистых, волосатых рук, способных превращаться в огромные кулаки. Даже татуировок, которые должны были подчеркнуть некую мужскую «брутальность», и тех не было. Телосложением он был скорее атлетичен, нежели накачан, местами даже худощав – но ровно в той степени, которая вызывала зависть к хорошим генам, а не вопрос, нет ли у него проблем со здоровьем.

И тем ни менее, на этого мужчину нельзя было смотреть без малиновых щек и колотящегося сердца – все пропорции его тела были идеальны, гибкие мышцы плавно вливались друг в друга, плоский живот с отчетливыми, хоть и не выпирающими «кубиками» вызывал желание провести по ним рукой... Он был похож на выживанца из известной серии фильмов на канале «Зеленая Планета» - человека, способного поймать голыми руками рыбу, а то и перерезать глотку тигру – и все это исключительно благодаря своей гибкости и быстроте.

Он был совершенством в моих глазам. Так же, как я была в его.