Разбуди меня

В этом момент серебристый луч наотмашь рассёк шею волшебницы. Сиренити ещё каким-то чудом успела повернуться и встретиться взглядом со светловолосым магом.

— Ты, — прохрипела она и, закатив глаза, рухнула на пол, рядом с мёртвым Брас.

Эру опустился на колени, отвёл чёрные волосы с виска волшебницы. Его пальцы оставили яркие следы крови на бледной коже.

Маг замер рядом. Серебристый луч исчез, а глаза Нуала остекленели.

Эру рассмеялся, запрокинув голову, глядя, как в ярком красном свете растворяется тело Брас. Последней исчезла мертвая Сиренити — в золотистый искрах. Словно красивый, прощальный фейерверк.

А где-то неподалеку рыдала от горя скрипка, и девушка как две капли воды похожая на Сиренити — только светловолосая, вращаясь в пронизанном солнечными лучами кристалле, наблюдала за происходящем — и видела сны.

Но не вмешивалась.

Пока не вмешивалась.

* * *

Иногда роль даётся так не просто, а маска ломается, стоит только приблизить её к лицу.

Иногда актерское мастерство срывает аплодисменты, но, бездна, как же потом тяжело по частицам собирать индивидуальность, душу — то, что составляет настоящую тебя.

А ещё случается, маска сломалась и приходится открыться перед зрителями. Тысячи глаз устремлены на тебя — только на тебя — а в груди нарастает животный, леденящий душу страх.

Сиренити чувствовала именно это, когда, в последний момент перед исчезновением в золотых искрах портала, она поймала растерянный взгляд Нуала — маг ещё просто не понял, что произошло, как удалось с его детской силой сдержать "волну" мощи Повелительницы. В этот последний миг, когда разум волшебницы удерживал схему портала и двойную иллюзию — себя и Брас, перед глазами Сиренити образ Нуала вдруг исказился, превращаясь в темноволосого, хрупкого мальчишку с изящными чертами лица, правда, искажёнными невероятным беспокойством. За доли секунды до её "смерти" Сиренити услышала безумно знакомый крик:

— Шери!

Потом сознание провалилось, оставив место инстинктам, навсегда вбитым в неё учителями. Тело делало что-то, совершенно от Сиренити независящее — чертило жестами знаки и формулы, может, сражалось — если было с кем. Волшебница же видела только, как плакал дождь, и крупные капли падали на балкон в тот серый день в Нуклие, когда она, шатаясь от слабости, стояла на виду у огромной толпы людей и волшебников, славящих новую Повелительницу, а чей-то голос шептал, что её брата больше нет… что его убили слуги Иллариуса Безумного, чьё имя навсегда останется для Сиренити символом ужаса… Именно тогда тринадцатилетняя девочка, наивно полагавшая, что знает все кошмары жизни, почувствовала одиночество и беззащитность… и пустоту. Вместе они сводили с ума — а в ушах лишь эхом отдавалось "Да здравствует, королева!". Да серые, безликие тени магов присутствовали где-то рядом — бывшие враги Иллариуса, они пальцем не пошевельнули, чтобы помочь ей.

Может, именно тогда она возненавидела волшебство? Конечно же нет — позже, намного позже тринадцатилетняя испуганная девочка Шериада превратилась в холодную, равнодушную Сиренити, умеющую надевать любую маску — быть заботливой, злой, могущественной, нежной, яростной, милой… Среди вороха образов не было места для неё настоящей — маленькой Шери, мечтающей стать Целительницей.

Она изменилась, подстраиваясь под навязанные ей нормы. Она даже сменила имя. Сделала всё, чтобы забыть прошлое. Но иногда образ её бесконечно совершенного, любимого и надёжного старшего брата всплывает из дальнего уголка памяти, возвращая боль и ужас первых дней её "царствования". Тогда остаётся только прятаться за очередной маской, надеясь, что "благодарная аудитория" удовлетворится игрой — стратегия, выработанная Сиренити — Повелительницей. Удобная и надёжная — настолько, что привыкаешь лгать и себе…

Но даже талантливому актёру иногда необходим отдых.

…-Ведьма! Проклятая колдунья! Что ты сделала с моим господином?! — вопили совсем рядом.

Кто-то больно тряс Сиренити, и голова волшебницы всё время стукалась обо что-то твёрдое.

Девушка, задыхаясь от боли, попыталась открыть глаза, но увидела лишь как туда-сюда проносится украшенный мозаикой потолок, и её тут же затошнило.

Руки, сжимающие её воротник, не отпускали.

— Колдунья!!

— А-а-атпусти-и-и, — простонала волшебница и тут же больно стукнулась головой об пол. Бездна, как же плохо-то. Кажется, она себя переоценила. Или нет? Ещё осталась энергия на заклинания или истерзанное бесконечными тренировками, но всё равно такое слабое тело снова подвело?

Через силу Сиренити снова открыла глаза, щурясь, подождала, когда комната перестанет вращаться, и вернётся в нормальное положение. Осторожно, поскуливая от боли, молотком стучащей в висках, встала на четвереньки, проползла так немного, вскрикнула и снова рухнула на пол.

— Колдунья! Ты мне ответишь! — не успокаивались рядом.

Сиренити, не обращая внимания, протянула руку к чему-то, представляющемуся ей тёмной кучей, а оказавшейся в итоге волосами мальчишки-демона.

— Брас, — прохрипела она. — Брас!