Разбитое сердце июля

Интересные нотки прозвучали в его голосе… Что это – классовая ненависть человека бедного к человеку богатому? Или профессиональная неприязнь мента к буржую (вполне, кстати, объяснимая, учитывая, что в основе каждого крупного состояния лежит преступление)? Не копится ли уже на Холстина особая стопочка компромата, который совсем скоро будет уложен в папочку с надписью: «Дело №…»? И не попадут ли гости банкета в число подельников?

– На вечеринку эту я попала совершенно случайно, – поспешила объяснить Алена. – Когда пришла на обед, выяснилось, что сижу за одним столиком с братом не то невесты, не то подруги Холстина, не знаю точно. Мы поболтали, и Вадим Покровский пригласил меня на банкет.

– Он не Покровский, – перебил сосед. – Да и Ирина стала Покровской после замужества. Их фамилия Лютовы.

– А, понятно, – кивнула Алена. – Значит, на банкет меня пригласил Вадим Лютов.

– Не пойму, – озадачился сосед. – Вы знакомы с ним, что ли?

– Да нет, он меня впервые увидел.

– И с места в карьер пригласил на помолвку своей сестры с Холстиным? – Голова соседа качнулась из стороны в сторону. – С чего бы это?

Ну и нахал! Ну и мужлан!

– Здесь темно, – ледяным тоном произнесла Алена, – и ничего не видно. Но, может быть, если бы мы встретились днем, вы бы поняли, почему Вадим с места, как вы изволили выразиться, в карьер пригласил меня на банкет.

– Да? – недоверчиво проговорил сосед. – Ладно, допустим… А он знал, в каком номере вы живете?

– Вроде нет, – попыталась припомнить Алена. – Точно, нет, не знал: я сказала об этом уже потом, когда Леонида начала меня пугать, мол, Толиков, очень может быть, умер не в парной бане и не в бассейне, а в своей комнате. Я поэтому, если честно, отказалась пойти с Вадимом и в бассейн.

– Ах, он вас и в бассейн звал? Интересное кино… – пробормотал сосед.

Ладно, хоть не полюбопытствовал, зачем и почему Вадим вдруг решил пригласить Алену в бассейн!

– Леонида – это кто ж такая? – спросил он затем. – Толстуха, которая сидит за одним столиком с Лютовым и его сестрицей?

– Она самая.

– А с чего она начала вас пугать рассказами про покойника? – насторожился Аленин собеседник. – Ей-то какая забота была, пойдете вы в бассейн или нет?

– Представления не имею, – не без тонкости улыбнулась Алена. – Спросите у нее.

– Понадобится – спрошу, – очень серьезно ответил сосед, и Алена вспомнила, где он работает. Это был именно рабочий голос. С обладателем такого голоса следовало говорить серьезно, поэтому она насторожилась. И не зря.

– Между прочим, ваша Леонида отчасти угадала, – сказал сосед. – Толиков умер именно в бассейне. Да, официальная версия – сердечный приступ в парилке, но лишь потому, что так удобнее для следствия. Кстати, я забыл спросить: вы о моей профессии и впрямь как-то сами догадались или сболтнул кто?

Алена вгляделась в темный силуэт, маячивший напротив. Странно, что сосед так и не присел – стоит перед ней, словно ученик перед учительницей или задержанный на допросе. Хотя, судя по фильмам и книгам, там предлагают присесть.

– Именно что сболтнул, – кивнула она. – Вернее, сболтнула. Потому что это была особа женского пола. А именно – та же Леонида. Она просто-таки с придыханием сообщила, что вы гений своего дела, а также образец высокой морали.

– Что, так и сказала? – недоверчиво спросил сосед.

– Не дословно, но смысл был именно таков, – с удовольствием подтвердила Алена. – Не представляете, до чего же трудно мне было сдержаться и не рассказать о вашем особом расположении к одной из уборщиц «Юбилейного»! Могу себе представить, что с ней было бы, если бы я все же…

– Но вы все же сдержались? – в голосе мужчины прозвучало беспокойство.

– Конечно. Я не сплетница. А что, – не удержалась Алена, чувствуя, что теперь настал ее черед сдобрить затянувшийся ночной диалог малой толикой ехидства, – вас так сильно волнует мнение Леониды? Типа: что станет говорить княгиня Марья Алексевна?

Восемь из десяти Алениных знакомых при последних словах непременно спросили бы, кто она такая, эта самая Марья Алексевна. Сосед не спросил. Может, не забыл еще бессмертную комедию Грибоедова? Или он просто умел пропускать мимо ушей то, что слышать не хотел? Это качество тоже свойственно некоторым мужчинам. Совершенно так же поступал один знакомый Алены. Черноглазый такой, красивый до умопомрачения. Тот самый, который однажды сказал ей высокомерно: «Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь!»

Никогда, никогда Алена не простит ему этого! И всего остального не простит!

Ох, опять… Она как цирковая лошадь, которая привыкла бежать по кругу арены и которую нипочем не заставишь свернуть в сторону. Вот и Алена все время возвращается на арену своих терзаний…