Разбитое сердце июля

– Что?! – воскликнул в минуту сосед, все еще стоящий перед окном. Голос его звучал так, словно он был чем-то потрясен. – А откуда… Ладно, погодите. Сейчас я открою.

И он быстро прошел к двери.

Способность соображать вернулась к Алене, и она поняла, что сейчас в комнату войдет еще какой-то человек. И увидит ее в мужской постели!

Она рванулась было, но запуталась в простыне, в которую почему-то была обернута, точно в кокон. На шум обернулся сосед:

– Нет, лежите. Или сидите, как угодно. Но не уходите. Обстоятельства изменились. Вы мне здесь очень понадобитесь. Только постарайтесь проснуться наконец!

И он вышел, а Алена торопливо ощупала себя руками.

Так. Вроде все на месте. В смысле одежды. Это успокаивает. Даже тошнота вроде прошла. О причинах столь неприятного явления она подумает потом, на досуге, а сейчас надо подготовиться к встрече с каким-то незнакомцем. Сосед – ладно, хотя она даже имени его не знает, но он уже как бы свой, почти родной и близкий…

Алена запустила пальцы в свои пышные вьющиеся волосы и попыталась хоть как-то распутать то воронье гнездо, которое, как всегда, образовалось у нее на голове после сна.

Игорь любил трепать ее волосы, удивляясь, какие они мягкие, легкие, тонкие, пушистые. И у него волосы были точно такие же – как шелк, который мягко обвивался вокруг Алениных пальцев. Тонкий темный шелк…

– Я умру от этой любви, – жалобно прошептала Алена, и слезы подкатили к ее глазам. – Я умру!

Такой – в коконе из простыни, с воздетыми, словно в отчаянии, руками, со слезами на глазах, – она и предстала пред взорами двух мужчин, вошедших в комнату.

– Спокойно, дорогая, – насмешливо сказал тот, которого Алена называла «соседом». – Сейчас не время рвать на себе волосы. Тут такие проблемы, не нашим чета.

– Извините, – пробормотал другой человек, застывший на пороге. – Извините, Виктор Васильевич, я не знал, что вы не один, а то бы я ни за что… – Тут он безнадежно махнул рукой: – А впрочем, мне больше просто не к кому было обратиться!

– Ладно, сейчас не до бытовых мелочей, входите, садитесь, – ответил сосед, которого, как оказалось, звали Виктором Васильевичем. Виктором… Хм, бывают же на свете совпадения! Курит те же папиросы, что и тот, другой Виктор, из Хабаровска, зовут так же, да и во внешности много общего: резкость черт, рыжеватые волосы, эта настороженность повадки…

Она не успела найти новых примет сходства: сосед заговорил снова, настойчивей:

– Садитесь, господин Холстин, переведите дух. У меня тут коньяк, хотите выпить? На вас лица нет!

Холстин?! Алена уставилась на гостя во все глаза.

Это Холстин?! Тот победитель жизни, которым она любовалась несколько часов назад в столовой? Батюшки-светы… Теперь она бы не узнала его. И не только потому, что он одет уже не в дорогой льняной костюм, а в простые джинсовые шорты и невзрачную серую майку, да и на ногах не мокасины из змеиной кожи, а сланцы.

Не в одежде дело. Что послужило причиной другой метаморфозы, которая произошла с ним за одну ночь? Виктор Васильевич выразился очень точно: прежнего лица – красивого, ироничного, победительного! – на Холстине и впрямь не было. Оно куда-то подевалось, а вместо него образовалась смятая, почти бесформенная маска из складок и морщин.

– Да нет, мне не стоит пить, – нерешительно сказал Холстин. – Если придется вызывать милицию, лучше быть трезвым. Если бы кофе…

– Кофе у меня нету, – пожал плечами сосед. – Уж не взыщите.

– У меня есть, – решилась подать голос Алена. – Правда, растворимый, но очень хороший – «Якобс монарх». Хотите? На кухне электрический чайник, я быстро приготовлю. У меня даже сливки сухие есть.

– Я не могу пить растворимый кофе, – с глубокой тоской признался Холстин. – Извините. У меня от него язва обостряется. Со сливками или без сливок – все равно.

– Чем богаты… – развела руками Алена.

– Да и не до кофе сейчас, – нетерпеливо сказал сосед (отчего-то Алена ну никак не могла заставить себя называть его по имени-отчеству. Виктор Васильевич – ему не шло это. Виктор – еще ладно, туда-сюда, однако в ее восприятии он звался по-прежнему – сосед. Сосед Соседович!). – Дорогая, быстро вставай, пойдем посмотрим на то, что обнаружил господин Холстин около своего коттеджа нынче утром.

– Вы хотите взять ее с собой?!

Холстин выразил свое негодование так быстро и так громко, что Алена и рта не успела открыть, чтобы выразить, в свою очередь, собственное негодование, правда, по другому поводу, в следующих словах: «Что вы себе позволяете?! Какая я вам „дорогая“?! Нельзя делать такие далеко идущие выводы из одной совместно проведенной ночи! Тем более что, кажется…»

Неизвестно, что она еще хотела бы высказать, но не высказала, потому что Холстин вновь заговорил:

– Но ведь такое нельзя никому дове…