Расстрельный список

– Ба, что за радость пред моими очами! Начальник собственной персоной! Не мираж ли это с обманом фокуса зрения?

– Обниматься потом будешь. И не со мной. Доклад! – рявкнул я командирским голосом.

Его я отправил на вылазку, чтобы он оценил проницаемость или же неприступность тюремных стен. Мне его профессиональный взгляд был очень важен.

Промотавшийся полжизни по тюрьмам да по воровским малинам, попробовав себя и в налетчиках, и в ворах, Одессит приобрел массу полезных навыков. Да и вообще он прирожденный разведчик: умел быть незаметным, сразу просекал главное, мог видеть детали, обладал отменной наблюдательностью. Эх, попади он в свое время к моему учителю и приемному отцу бывшему пластуну и красному командиру дяде Севе, уж тот бы из него натаскал волка. Но и сейчас Одессит очень неплох.

– В общем, такая ситуация предстала перед моим печальным взором. Сейчас нарисую. – Он вытащил заткнутую за пояс тетрадку, присел на бочку, в которой до этого жила кошка, извлек карандаш и принялся чертить схему домзака. – Вот!

– Твое заключение?

– Глухо. Если пулеметы, а лучше артиллерию подогнать – сдюжим, конечно. А без них соваться туда мне страшновато и сильно совестно.

– А почему совестно? – поинтересовался я.

– Ну так не хочу заставлять близких оплакивать мою безвременную кончину. Они любят меня живого и здорового.

В общем-то, это с самого начала было понятно. Штурмовать «замок» – это полное сумасшествие. Был еще вариант – извлечь фигуранта во время транспортировки. Как раз ожидается спецпоезд на Харьков. Но там охрана тоже неплохо поставлена. Нет, конечно, можно на них с шашкой наперевес, и тогда с определенными потерями нам это удастся. Но есть же какие-то пределы. Все же бандит я ненастоящий. И рубить своих – нет, это не для меня. Или для меня? Великая цель, когда любые средства хороши? Тьфу, недоставало еще начать подвывать на морально-этические аспекты, как волк на луну. Достаточно того, что у нас тупик нарисовался.

Тут в нашей компании произошло прибавление. На помойке появился дорого одетый старорежимный господин, с тростью, в костюме и в шляпе-котелке. В нем с трудом можно было опознать Петлюровца. Но я потрудился и опознал. И теперь смотрел на него с надеждой, поскольку тот пребывал в приподнятом настроении.

Он пробивал ситуацию с другой стороны. У него много старых связей в этом городе. И они могли навести нас на интересные варианты, на что я сильно рассчитывал, поскольку рассчитывать больше не на что.

Посмотрев на рисунок, который намалевал Одессит, Петлюровец поинтересовался:

– Что, планируете битву при замке Камелот? Поняли уже, что дело дохлое?

– Поняли, – кивнул я. – А помимо критики с мест есть конструктивные предложения?

– Имеются, – солидно изрек Петлюровец. – Такие цитадели не берутся снаружи. Такие цитадели берутся изнутри.

– Не тормози, братишка, я весь в томлении, – ударил себя кулаком в грудь Одессит. – Взираю на тебя с потаенной надеждой. И только не говори, что она тщетна.

– Тьфу на тебя, трепло. – Петлюровец, сняв «котелок», вытер пот со лба белоснежным носовым платком. – Ладно, к делу. Есть такой интересный человек Свинарь.

– Погремуха воровская? – заинтересовался Одессит.

– Обижаешь. Старая добрая украинская фамилия. И принадлежит начальнику домзака. Оказывается, я его давно знаю. И его помощника. Притом настолько хорошо, что вряд ли они откажут мне в просьбе… В любой просьбе.

– Уже интрига, – жадно потер ладошки Одессит. – Настоящая беллетристика. Можно сказать, авантюрный роман.

– Если не заткнешься, выкину тебя, как нашкодившего котенка, из интеллигентного диспута, – пригрозил я.

– Все! – замахал руками Одессит. – Были бы нитки, зашил бы себе рот! Внимаю молча!

– Рейд петлюровцев на станицу Осиповскую – тогда там евреев и коммунистов покрошили тьму-тьмущую. Свинарь с его подпевалой Другалем в том отряде был. И в погромах участвовал энергично, с огоньком.

– Ну дела, – покачал я головой. – Почему этот Свинарь не расстрелян по приговору Ревтрибунала, а на должности?

– Перекрасился. Замаскировался. Свидетелей не осталось. Попер ввысь, на хорошем счету, в ус не дует. Умудрился даже в партию вступить.

– Вот вражья морда, – с чувством произнес я. – Хамелеон.

– Недорабатывает ЧК, – усмехнулся Петлюровец.

– Не поспоришь, – согласился я.

– Напомню ему о себе. Выпьем, повспоминаем былые подвиги. Думаю, он нам поможет.

– Как поможет? – возмутился Одессит. – Распахнет врата кичи со словами: «Иди, брат Шляхтич, вот она, долгожданная свобода»?

– А что, других вариантов нет? – посмотрел на него строго Петлюровец. – Навскидку могу предложить штук восемь. А если подумать, то…

– Да хотя бы один, но всамделишный, а не в стиле фантаста Герберта Уэллса!

– Этап. Призрак, – кротко пояснил Петлюровец.

– Это что еще за готическая пьеса? – проявил Одессит удивительное знание мировой литературы.

– Это жизнь, Одессит, – покровительственно произнес Петлюровец и довел до нас свой план во всех подробностях.