Расстрельное дело наркома Дыбенко

Что и говорить, нелегко служилось будущему наркому по морским делам. Чего стоят только вопиющие издевательства командира, который, вместо того чтобы потакать пьянству и дракам, читал матросам лекции по истории России, рассказывал родословную правителей России, изучал «Евангелие». Дыбенко жалуется на трудную службу, на то, что ему приходилось стоять вахты, нести караулы, чинить вентиляторы и выключатели. Но согласитесь, что все это гораздо легче, приятнее и, главное, безопаснее, чем кормить вшей в залитых водой окопах, ходить в штыковые атаки на пулеметы и задыхаться от германских газов. Впрочем, Дыбенко особо и не скрывает, что во время войны ему не хватало одного – развлечений.

* * *

А вот как описывает П. Дыбенко начало Первой мировой войны на Балтике на линейном корабле «Павел Первый»: «Война началась. На кораблях – невообразимый хаос. Не знаю, как на других, а на “Императоре Павле I” командир совсем растерялся: приказал перед походом к острову Даго выкатить из судового погреба вино на верхнюю палубу, разрешил команде пить, играть и веселиться, а сам стоит в судовой церкви и богу молится. Правда, он слишком набожный был. Старший же офицер Гертнер оповестил команду, что в 8 часов будет первое сражение, а потому все то, что быстро воспламеняется, надо уничтожить и сбросить за борт. Смотришь – ничего не понимаешь: в жилой палубе богу молятся, и поп заунывно напевает о спасении в царстве небесном грешной души; с верхней палубы за борт летят бочки с бензином, керосином – сбрасывают все, что может быть лишним на корабле. В офицерских каютах даже занавеси срывают, боясь, что и они могут быстро воспламениться и помешать сражению. Наблюдая все это, не знаешь, воевать ли идут или заранее себя погребают. А ведь только вчера, осеняемые “святым крестом”, так патриотически-воинственно потрясали шпагами. Сегодня все ждут смерти… Только маленькая группа моряков, собравшись в уголке, обсуждает: теперь настанет момент для нашей работы, нужно все пустить в ход и агитировать против войны. Но как начать? Нет никаких указаний, а сами путаемся, не знаем с чего начать».

Что тут сказать? Удивительно безграмотный наш Дыбенко, если даже в 30-е годы все еще не понимал, что от легковоспламеняющихся и горючих материалов лучше избавиться до боя, чем они будут гореть во время него. И дело тут вовсе не в неком «самопогребении», а в элементарной предусмотрительности. Вообще, все, кто готовится к возможному бою, по мнению Дыбенко, идиоты, а те, кто, еще не начав воевать, уже желают смыться с войны – это самые что ни на есть хорошие люди. Жалко, конечно, что пока «это маленькая группка», но подождите, лиха беда началом! Сам же Дыбенко, надо понимать, также был из числа тех, кто отлынивал от корабельных работ в неком «уголке» и думал, как бы ему не попасть-то на эту опасную войну.

Но вот Эссен выводит эскадру в море, и хотя встречи с германским флотом не предвидится, адмирал хочет отработать эскадренную организацию.

Вот как это выглядит в интерпретации Дыбенко: «Эскадра в море. По пути встречаются сторожевые миноносцы. За Гогландом мимо нас быстро промчался эскадренный миноносец “Новик” и сообщил, что он успел потопить несколько неприятельских торговых пароходов. Будто все как по маслу идет. Только командир, капитан 1-го ранга Небольсин, сам не свой: трусит невероятно. Все молит бога, как бы избежать встречи с немцами. Своим видом на всех панику наводит. Зато старший офицер Гертнер, типичный морской волк, браво расхаживает по верхней палубе и нетерпеливо ждет, когда наконец начнут сыпаться снаряды. Командир в боевой рубке от страха выпил три бутылки содовой воды и допивает четвертый стакан черного кофе. Замучил вестовых. Бедняги без боя убиты. Рулевой, боцманмат Павлов, злобно нахмурив брови, смотрит на своего командира и шепчет: “С бабами тебе воевать, а не на море”. Дежурим с ним в походной рубке и поражаемся воинственности “патриота”. Наконец командир выбился из сил и совсем занемог. Ушел в каюту отдохнуть. Хорошо, если проспит до утра. Всю вахту спокойно простояли бы.

Два часа ночи. Горнисты играют боевую тревогу. В палубах невообразимая толкотня: все впопыхах бегут по своим местам. Несется и командир, но – о, ужас! – в одном нижнем белье… Что значит долг защиты “царя и отечества”, даже штанов некогда надеть… Все смолкло. Кругом гробовая тишина. Сотни пытливых взоров смотрят в ночной мрак. Ничего не видать. В боевую рубку важно, с достоинством входит старший штурман лейтенант Ланге, докладывает:

– Господин капитан, на горизонте замечена эскадра противника, сигнальщики и наблюдатели выясняют число вымпелов. Что прикажете?

Совсем зарапортовался: какой черт ночью «горизонт»?

Дрожащим голосом командир отдает распоряжение:

– Прикажите зорко следить и докладывать через каждые пять минут, а мы повернем на зюйд-вест.

– Слушаюсь!

Штурман лейтенант Ланге уходит. Вслед за ним вбегает растерянный ревизор лейтенант Левицкий:

– Аркадий Никанорыч! Как быть с буфетом и продуктами? Нельзя ли из буфета перед боем раздать все сладости команде?