Расстрельное дело наркома Дыбенко

Перед нами письмо главнокомандующего Северным фронтом от 5 января 1916 г. № 159 начальнику штаба Верховного Главнокомандующего. «Секретно: 17 декабря 1915 г. в Кронштадтском военно-морском суде разбиралось дело о беспорядках на линейном корабле “Гангут”; суду было предано 34 матроса, из коих двое были присуждены к смертной казни, 24 к каторжным работам на разные сроки и 8 человек оправдано. Как выяснилось на судебном следствии, обстоятельства этого дела заключались в следующем. Неудачи наших войск на сухопутном фронте, совпавшие с отсутствием активной деятельности линейных кораблей, в непобедимости которых уверены матросы, породили среди них толки, что это является следствием измены служащих в армии и флоте немцев, которые “продали Россию”. На этой почве в командах кораблей появилось глухое недовольство против офицеров с немецкими фамилиями, а 17 октября 1915 г. в гальюне “Гангута” было обнаружено воззвание ко второй бригаде линейных кораблей с призывом к беспорядкам с целью потопить всех таких офицеров. Об этом обстоятельстве было доложено командиру корабля, флигель-адъютанту Кедрову, который приказал произвести расследование для доклада Начальнику эскадры. 19 октября команда корабля “Гангут” грузила уголь. На ужин в этот день, по случаю тяжелой работы, ожидались макароны, но так как их не оказалось в продаже, то баталер Подкопаев распорядился готовить кашу. Узнав об этом, команда осталась очень недовольна и отказалась ужинать, о чем старший офицер корабля, старший лейтенант барон Фитингоф, доложил командиру корабля. Последний, однако, не придав особенного значения случившемуся, приказал ничего больше не давать матросам, и сам съехал на берег. Между тем после вечерней молитвы матросы отказались брать койки и ложиться спать, а большинство их надели бушлаты и вышли на палубу. Здесь среди групп матросов стали раздаваться крики: “долой немцев”, “давай другой ужин”, “из-за немцев наши большие корабли не действуют” и т. д. Когда же ротные командиры, по приказанию старшего офицера, отправились к своим людям в помещения рот и стали уговаривать их прекратить беспорядки, то матросы там также сильно волновались, слышались одиночные голоса: “да что с ними разговаривать”, “бей его в рожу”, “выходи все наверх”, а в двух офицеров были даже брошены полена, причем один из них был задет по ноге. В это время находившаяся на палубе толпа матросов направилась к кают-компании за винтовками; заметив это, старший лейтенант барон Фитингоф преградил им дорогу и, угрожая револьвером, принудил остановиться; но, когда из задних рядов толпы послышались крики: «долой немцев, пускай стреляет» и стало ясно, что возмущение матросов направлено, главным образом, против барона Фитингофа, который не пользовался симпатиями команды за свою строгость, то другие офицеры уговорили его уйти, и сами принялись уговаривать матросов образумиться и ложиться спать. Однако матросы долго не подчинялись уговорам, продолжали оставаться на палубе, бранили немцев, звонили в судовой колокол и требовали, чтобы к ним присоединились товарищи, оставшиеся в ротных помещениях. Беспорядки прекратились только к 11 часам ночи, когда на корабль вернулся отсутствовавший командир корабля флигель-адъютант Кедров, успокоивший команду и разрешивший выдать ей вместо ужина консервы и чай. Следственная комиссия, назначенная Командующим флотом Балтийского моря для выяснения обстоятельств дела, установила, между прочим, что между офицерами и командой нет достаточной связи, взаимного доверия и уважения, что создает возможность вредной агитации среди матросов. Свободное от занятий время начальствующие лица и младшие офицеры предпочитают проводить на берегу, хотя замеченное брожение среди команд, казалось бы, обязывало их оставаться на судах и иметь за ними наблюдение. Между тем, когда старший офицер барон Фитингоф командировал в штаб эскадры с докладом о беспорядках на “Гангуте” инженер-механика капитана 2-го ранга Тона, то последний не привез на судно никаких инструкций, ибо ни начальника эскадры, ни начальника штаба его на “Петропавловске” не оказалось. Озабочиваясь восстановлением нормальных отношений между офицерами флота и матросами, а также поддержанием должного порядка и дисциплины в судовых командах, мой предшественник, генерал-адъютант Рузский, в письмах к вице-адмиралу Канину от 16 и 28 ноября 1915 г. изложил свои соображения по поводу данных расследования о беспорядках на “Гангуте” и рекомендовал ряд мер, необходимых для поддержания авторитета офицеров в глазах нижних чинов и наилучшего осведомления о настроении последних. Однако до сих пор в штаб вверенного мне фронта не поступало сведений о том, насколько эти меры в настоящее время проведены в жизнь и какие достигнуты ими результаты. Со своей стороны я нахожу, что наложенные на командира и офицеров линейного корабля “Гангут” дисциплинарные взыскания не соответствуют совершенным ими проступкам, о чем мною ставится в известность Командующий флотом Балтийского моря. Приложение: копии трех писем и приказа. Вр. Главнокомандующий армиями Генерал от кавалерии Плеве.