Рассказы старого лешего

Вот неосторожная, непослушная детвора! Ведь говорила же вам мама, чтобы вы без нее не вылезали из норы. Так нет же, вылезли! Не будь меня, ястреб наверняка унес бы одного из вас. Он испугался меня и взмыл. Ваше счастье. Запомните этот урок! Берегитесь когтей и зубов.

Мой этюд был почти готов, да и, признаться, я порядком устал. Сижу отдыхаю.

Лисята уже забыли свой страх, и я вижу, что их мордочки уже высовываются из норы. Я встал — мордочки попрятались. Обошел тихонько вокруг старой ели и осторожно присел возле норы, вернее, над самой норой. Сижу тихо и жду, когда малыши снова выскочат на полянку. Я уверен, что они скоро забудут урок, а голос жизни настойчиво зовет их в лес, на солнце, бегать, играть, пробовать свои юные силы.

Прошло минут пять, и вот из норы показались две бурые головки. А вот и все четыре лисенка уже играют на полянке в салочки.

Я тихонько хлопнул в ладоши. Малыши опрометью кинулись к норе. Я схватил одного — он, конечно, запустил все свои острые зубки в мою руку и стал отбиваться лапками. Я завернул его в куртку и завязал, случайно оказавшимся у меня в кармане поводком. До дома было недалеко.

Дома напоил его парным молоком и сделал с него несколько рисунков.

Держать его у себя я не хотел и опять, завернув, отнес под большую елку в тихий овраг, в родную нору.

ВСТРЕЧА НОВОГО ГОДА

В Марьиной пустоши необыкновенное волнение. Все пять собак с лаем бросились к воротам. Ворота отворились, и на двор въехали сани, запряженные парочкой рыжих лошадок. На козлах сидел дядя Григорий, в санях художник Вася Бобырев и незнакомый молодой человек, красивый, чернобровый, с маленькими усиками. Гости вылезли из саней и стояли, отпихивая собак, старавшихся лизнуть их в лицо.

— Простите, что я приехал к вам без приглашения. Вася наговорил мне с три короба чудес о вашей даче. Право, мне очень неудобно…

— Бросьте извиняться. Мы гостям рады. Но живем мы просто, по-деревенски — щи да каша.

— Алеша! Это мой друг Витя Зубов — художник-график. Он нам на Новый год такой фейерверк запустит — закачаешься. — Вася говорил, как волжанин, на «о» и с мордовским акцентом.

— Идемте, идемте — самовар на столе, — пригласила моя жена, и все пошли в дом.

За чаем разговорились о встрече Нового года. Оказалось, что Марьина пустошь не забыла о Новом годе, и уже изжарен громадный доморощенный гусь, и в чулане стоит целая батарея настоек, наливок во главе с бутылкой шампанского, а какой слоеный пирог с мясом и яйцами, а какой винегрет с маслинами, каперсами, холодной телятиной, а грибочки, огурчики, а… Всего не упомнишь! Да, это будет настоящий праздник! Но вы забыли о самом главном, о гвозде праздника, о ракете. Но Витя не забыл, он уже клеит бумажную трубку для ракеты. Трубка склеена великолепно, по всем правилам. Она набита порохом и всем, что полагается, но упущен сущий пустяк — забыли просунуть в ракету бикфордов шнур. Только и всего. Получилась ракета, которую нельзя запустить. Вот тебе и гвоздь новогодних торжеств. Не беда, Витя взял гвоздь, большой гвоздь, и стал ковырять им дно ракеты. Он проткнул бумажное дно и гвоздем стал расковыривать порох… Но порох не древесные опилки, и ковырять его железным гвоздем я вам не советую.

Какой это был ужас — ракета вспыхнула в руках Вити, куст огня и дыма, всех опалив, метнулся огненным столбом под потолок и там, разорвавшись, осыпал комнату огненным дождем. Лампа погасла, дети подняли страшный рев, собаки завыли, женщины завизжали, и полная тьма. Лампу! Лампу! Когда из другой комнаты была принесена лампа, тогда «считать мы стали раны». По плану эта ракета должна была разорваться высоко в небе и осыпать ночное небо фонтаном разноцветных огней. Она должна была разорваться в тот важный момент, когда будут подняты бокалы с шампанским и часы пробьют полночь и воздух огласится общим ревом: «С Новым годом!!! С новым счастьем!!!»

И вся эта восхитительная программа лопнула как мыльный пузырь. Лопнула только из-за того, что Витя был пиротехник-любитель, да, да, только любитель. Любитель-цветовод — прекрасно, актер-любитель — тоже ничего, даже скрипач-любитель и то сойдет, но любитель-пиротехник — нет, гран мерси, тут надо держаться подальше. Вы сами видите, как это кончается. У Вити ожог всего лица, опалены брови и усы, стекла очков покрыты нагаром, и если бы не очки, Витя лишился бы глаз. Все мы, смотревшие с любопытством на его работу, тоже получили ожоги, а Вася стал пестрым с правой стороны от въевшихся в кожу порошинок. И вот теперь Витя сидит один в полутемной комнате с окном, завешенным шторой, сидит и думает, сидит и думает. Он конфузится своего обезображенного лица и не показывается на яркий свет. Чтобы унять жар, лицо посыпано картофельной мукой.