Рассказы старого лешего

Данила Иванович галопом поскакал вслед за ушедшими гончими. Настасья Ивановна, Саша, три борзятника и я шагом тронулись вслед за Данилой Ивановичем. На опушке леса он нас встретил и сипящим шепотом стал давать указания, куда кому становиться. Я не отставал от Саши, и мы стали на углу леса, недалеко от оврага. Саша показывает мне арапником, где, по его мнению, выскочит волк. Мне дали какую-то старую, толстую клячу, и она, как только останавливалась, сейчас же засыпала. Даже иногда подхрапывала. Я сломил ивовый прутик в надежде, что, когда это понадобится, я сумею ее разбудить. А пока спи. Тишина. Только где-то дятел стучит да в далекой деревне чуть слышно поют петухи. Мне видно только одного Сашу. И он, и его конь, и собаки неподвижны — как изваяния. Со стороны оврага вдруг взвизгнула собака, другая, третья. Послышался голос Данилы Ивановича, но где-то очень далеко. Он кричал что-то. Мне было слышно только «му-у». Слева от меня из леса выскакал выжлятник, карьером помчался вдоль опушки и скрылся за кустами. Сашины собаки натянули свору, насторожились. Голоса гончих приближались. Много голосов. Вдруг Сашины борзые сорвались со своры и понеслись вниз к оврагу. Сашин конь заплясал на месте и тоже помчался вслед за собаками. «Улю-лю!» — кричит Саша. Я кое-как прутом разбудил свою лошадку и тоже рысцой затрусил вниз к оврагу. Вижу, мне навстречу что-то бежит, и сначала даже не понял, и вот в десяти шагах от меня бежит волк. Из кустов вылетела борзая и рванула волка за заднюю ногу. Он осел, но сейчас же справился, вскочил, огрызнулся, но в этот момент знакомый мне муруго-пегий кобель Терзай с налета грудью ударил волка и злобно вгрызся ему в ухо, и вот уже три собаки прижали зверя к земле. Подскакал Саша, спрыгнул с лошади, но к зверю не подходит, а как-то топчется возле. В это время из кустов карьером выскакал выжлятник Мишка и с лошади кубарем кинулся прямо на собак и, нагнувшись между ними, крепко ухватил волка за шиворот и прижал к земле, потом коленкой наступил ему на шею, выхватил кинжал и по рукоятку воткнул в бок зверю. Собаки, почуяв кровь, еще азартнее вцепились в волка и стали все глубже захватывать его горло. Все было кончено. Мишка вытер кинжал о траву и, ухмыляясь, посмотрел на Сашу.

— Во, и без Данилы Ивановича управились.

Когда собак взяли на свору, перед нами лежал прибылой волчишка. Сильный запах шел от него, мускусный запах. Его ни с каким другим не спутаешь. Три гончих собаки выбежали из леса, опасливо поглядели на волка и скрылись. Приторочили волка к Сашиному седлу.

И вот в тишине леса до нас донеслись и порсканье выжлятника, и рев собачьей стаи. Охотники вскочили на лошадей. Я разбудил свою лошадку и потрусил вслед за Сашей. Стая ревела где-то совсем близко, но скоро гон стал удаляться и совсем затих в лесной дали. Саша куда-то скрылся. Я остался один в лесу и поехал наугад по мелкому осиннику. Вскоре я напал на лесную дорогу и поехал по ней. Лес стал редеть, послышались голоса, и сквозь деревья я увидел Настасью Ивановну и одного борзятника и опять почувствовал сильный мускусный запах — запах волка. Подъехав к ним, я увидел, что борзятник старается положить волка на спину своей лошади. Лошаденка вертится, храпит, опасливо косится на зверя. Борзятник мочит руку в волчьей крови и мажет ею ноздри коня. Конь испуганно храпит, встает на дыбы, но все же скоро привыкает к запаху крови и успокаивается. Волка приторачивают к седлу. Собак берут на своры.

— Алексей Никанорович, очень жаль, что вы не видели, как мои собаки взяли волка. Они и одни бы справились с ним, да вот Федя тут был, так и его собаки вцепились.

Настасья Ивановна очень довольна, что ее любимцы Стреляй и Кидай показали себя молодцами. Это два богатыря, оба снежно-белые в густой завитой в кольца псовине. Красавцы! Подъехал борзятник Василий.

— Что будем делать, Настасья Ивановна? Вся стая Данилы Ивановича и выжлятники за старухой ударились и со слуха сошли. Видать, не скоро вернутся. Старуха-то всю стаю на себя набрала и отвела от волчат. Таперича навряд травить будем.

— Надо подождать, — говорит Настасья Ивановна, и все мы стоим, ждем, слушаем. В лесу тишина, только где-то в глуши поссорились сойки, а если сойки ссорятся и кричат, значит, все покойно, никаких врагов нет.

— Чего ждать-то будем? Раньше вечера собак не воротишь, — ворчит Федор.

Но мы стоим, ждем. Больше всех этому радуется моя лошадка. Она заснула сладким сном.

— Едем домой! — раздается приказ Настасьи Ивановны.

Вся охота трогается через поля домой в Свиридово к большому дому с колоннами.

Настасья Ивановна и Саша охотой не довольны. Из шести подвытых волков взяли только двух, и вот теперь когда еще удастся вернуть стаю. На беду, еще Стреляй захромал — ушиб, наверно, о дерево ногу.

Но я доволен, я бесконечно доволен. Я видел настоящую охоту, охоту с борзыми на волка. Много ли людей видели эту «бешеную забаву». А я видел, да своими глазами видел.