Рассказы сновидца

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ: ОТМЩЕННЫЙ ПЕДОНДАРИС

Через несколько дней после возвращения с Янна я катался на лодке по Темзе. Был отлив; он нес меня на восток, и с каждым взмахом весел я все больше удалялся от Вестминстерского моста, где взял лодку напрокат. Вместе со мной к устью реки не спеша плыли самые разные предметы — от щепок до пароходов; следя за ними, я настолько увлекся, что сам не заметил, как достиг Сити, и был очень удивлен, когда, подняв голову, увидел перед собой как раз ту часть набережной Виктории, вблизи которой располагалась Проходная улица. Тут я неожиданно задумался о том, какая судьба постигла Сингани, ибо когда я в последний раз проходил мимо его дворца из слоновой кости, там царили такие тишина и спокойствие, что я решил — он еще не вернулся. И хотя я видел, что когда этот великий охотник на слонов покидал дворец, его огромное копье было при нем, все же путешествие, которое предстояло ему в тот раз, было особенно опасным, ибо знал я, что не на обычную охоту отправился Сингани, а идет он, чтобы отомстить за Педондарис и убить чудовище с одним бивнем, которое всего за день погубило прекрасный и славный город. Поэтому у первой же лестницы я привязал лодку и, выбравшись на берег, пересек набережную Виктории; зайдя вглубь квартала примерно на три улицы, я начал высматривать поворот на Проходную. Эта улица очень узка, и ее легко проскочить, не заметив, но я все же отыскал ее и вскоре был уже в лавке старика-сновидца. Но вместо него я увидел за прилавком какого-то молодого человека, настолько увлеченного своей персоной, что он не мог ничего рассказать о старике. О маленькой дверце в задней стене сей молодой человек тоже ничего не знал. «Нам ничего об этом не известно, сэр», — напыщенно заявил он, и, чтобы расположить его к себе, я решил немного поболтать с ним.

А на прилавке передо мной лежало предназначенное для продажи приспособление, с помощью которого можно было брать большой кусок сахара каким-то особым способом. Заметив, что я заинтригован, молодой человек оживился и принялся нахваливать свой товар. В ответ на мой вопрос, есть ли от него польза, он сказал, что пользы никакой нет, но тут же добавил, что это приспособление было изобретено всего неделю назад, что оно совершенно новое и сделано из чистого серебра, а главное — что оно очень хорошо раскупается. И пока он говорил, я постепенно продвигался вглубь лавки. Спросив молодого человека о стоящих там идолах, я получил ответ, что это — одна из новинок сезона, уникальная коллекция талисманов. Тогда я притворился, будто выбираю талисман по душе, и вдруг увидел чудесную старую дверь. Не мешкая ни секунды, я скользнул в нее, а молодой продавец погнался за мной.

Удивление, которое он испытал при виде заросшей травой улицы и пурпурных цветов, не поддается описанию; молодой человек опрометью, — только сюртук мелькнул, — бросился к противоположному тротуару и едва успел остановиться, ибо там кончался мир. Вместо привычных окон подвальных кухонь он увидел за краем тротуара белые облака и безбрежный голубой простор неба, и когда я вел его обратно, едва не падал, словно ему вдруг перестало хватать воздуха. Мне достаточно было лишь легонько его толкнуть, и молодой человек послушно вернулся в лавку, где начиналась знакомая ему сторона улицы и где даже воздух был для него привычнее.

Как только дверь за потрясенным продавцом закрылась, я двинулся вдоль улицы направо и шел до тех пор, пока не увидел в одном из садов движущееся красное пятно — то была закутавшаяся в свой плед старая ведьма.

— A-а, ты вернулся… Хочешь снова сменить иллюзию? — спросила она.

— Я только что из Лондона, — ответил я, — и хотел бы увидеть Сингани. Я хочу побывать в его дворце из слоновой кости, что стоит в Эльфийских горах, над сверкающим утесом из аметиста.

— Только смена иллюзий и способна победить усталость и скуку, — продолжала гнуть свое старая ведьма. — Лондон — неплохое местечко, но человеку иногда нужно взглянуть и на эльфийские горы.

— Разве ты бывала в Лондоне? — удивился я.

— Конечно, — ответила ведьма. — Ведь я тоже вижу сны, и ты — не единственный человек, способный вообразить Лондон.

А у ведьмы в саду работали несколько мужчин — они старательно копали землю, хотя стояла самая жара; внезапно ведьма отвернулась от меня и ударила одного из них длинной черной тростью, которую держала в руках.

— Даже мои поэты иногда бывают в Лондоне, — сказала она мне как ни в чем не бывало.

— Зачем ты ударила этого человека? — спросил я.

— Чтобы заставить его работать, — ответила ведьма.

— Но ведь он устал! — возмутился я.

— Конечно, устал, — подтвердила она спокойно.

Тогда я посмотрел на работавших внимательнее и увидел, что хотя земля в саду высохла и была твердой, как камень, на каждой вынутой лопате было полно жемчужин; некоторые мужчины, впрочем, сидели неподвижно и любовались бабочками, во множестве порхавшими в саду, однако ведьма почему-то не била их тростью. И когда я спросил, кто такие эти землекопы, она ответила:

— Это мои поэты, которые ищут жемчужины.