Рассказы сновидца

И сейчас, когда избиратель стоял на вершине холма и позади него широко раскинулась Англия, простираясь, холм за холмом все дальше на север, а перед ними искрилось в лучах солнца море, такое далекое, что здесь не был слышен его рокот, проблемы, которые волновали жителей города, показались ему совсем не такими уж важными. Но он все еще сердился.

— Почему вы меня сюда привезли? — снова спросил он.

— Потому что я почувствовал себя таким одиноким, когда весь город словно обезумел, — ответил поэт.

Потом он показал избирателю прошлогодние высохшие колючие стебли и объяснил ему, в каком направлении дует ветер, вот уже миллион лет прилетающий к холмам с моря; он рассказал, какие штормы обрушиваются на корабли, и как они называются, и где возникают, и какие морские течения ведут они следом за собой, и о том, куда улетают ласточки. Он говорил о том, каким станет холм, где они сидели, когда придет лето, какие тогда распустятся цветы, и какие будут летать разные бабочки, и летучие мыши, и стрижи, а еще поведал о сокровенных мыслях, которые таит человек в глубине своей души. Он вспомнил историю старой ветряной мельницы, стоявшей на склоне холма, и рассказал, как горевали соседские ребятишки об одном старом чудаке, который на днях умер. И пока он все это говорил, а морской ветер овевал это высокое уединенное место, из головы избирателя незаметно стали улетучиваться те бессмысленные слова, которыми она так долго была набита: «подавляющее большинство», «победа в борьбе», «терминологические неточности», и еще вонь керосиновых ламп, висевших в душных школьных классах, и цитата из речей античных ораторов, где слова были такие длинные. Они уходили, хотя и медленно, и так же медленно стал открываться взору избирателя бескрайний мир и удивительное чудо моря. А день шел на убыль, наступал зимний вечер, спустилась ночь, и море совсем потемнело, и приблизительно в то время, когда звезды вышли посмотреть сверху на наши мелочные житейские дела и заботы, избирательный участок в городе закрылся.

Когда они вернулись, суматохи на улицах уже не было; темнота скрыла яркий глянец предвыборных плакатов; а прилив, узнав, что городской шум затих, стал рассказывать старую сказку о вечных тайнах моря, которую он слышал в юности, ту самую, что рассказывал он плывшим вдоль берега кораблям, а они привезли ее по реке Евфрат^{25} в Вавилон еще до падения Трои.

Я осуждаю поступок моего друга-поэта: каким бы одиноким он себя тогда ни чувствовал, ему не следовало мешать другому человеку отдать свой голос на выборах (что является долгом всякого гражданина). Впрочем, теперь это не так уж важно, и я, наверное, поторопился с осуждением: дело в том, что этот проигравший на выборах кандидат то ли из-за безденежья, то ли потому что окончательно сошел с ума, даже не пожертвовал денег на единственный в городе футбольный клуб.

БЕДНОЕ ТЕЛО

— Почему ты не танцуешь и не радуешься вместе с нами? — спросили у одного тела.

И оно поведало свою печаль. Оно сказало:

— Я связано с жестокой и беспощадной душой. Она тиранит меня и не дает покоя, не позволяет мне танцевать с себе подобными и заставляет делать свою ужасную работу; не разрешает заниматься приятными мелочами, которые доставляют радость тем, кого я люблю, а заботится лишь о будущем, когда выжмет из меня все и оставит на корм червям. Притом требует признательности от тех, кто меня окружает, и так горда, что не принимает менее того, что требует, а потому те, кто могли бы быть добры ко мне, меня ненавидят.

И бедное тело ударилось в слезы.

А ему сказали:

— Ни одно умное тело не тревожится о своей душе. Душа столь мала, что не может управлять телом. Тебе следует больше пить и курить, пока она не перестанет тебе докучать.

Но тело, продолжая рыдать, ответило:

— С моей душой нелегко справиться. Я ненадолго усмирило ее пьянством. Но она скоро оправилась. И теперь скоро опять возьмется за меня!

И тело отправилось в постель в надежде отдохнуть, потому что его клонило в сон от выпитого. Но не успел сон сморить его, как, приоткрыв глаза, оно увидело, что его душа сидит на подоконнике, освещенная туманным светом, и смотрит на улицу.

— Подойди сюда, — сказала тиранка-душа, — и выгляни на улицу.

— Мне надо поспать, — ответило тело.

— Но улица так прекрасна, — страстно возразила душа. — Ее наполняют сны сотни людей.

— Я занедужило от бессонницы, — сказало тело.

— Это неважно, — ответила душа. — Таких, как ты, на земле миллионы, и миллионы еще придут вам вослед. Сны человеческие витают над землей. Они пролетают над морями и волшебными горами, над запутанными тропами, что проложили им их души; под звон тысячи колоколов вступают в золотые храмы; следуют освещенными бумажными фонариками улицами, вдоль которых стоят дома с маленькими слепыми дверями; находят путь в каморки ведьм и замки колдунов; с помощью своих чар пробираются через горы слоновой кости — там, где по одну сторону лежат поля их юности, а по другую расстилается блистающая долина будущего. Встань и запиши то, что видят во сне люди.