Мне кажется, что этого довольно, по крайней мере, на первый случай; потому что, любя вас самой пламенной любовью, — так, как никого еще я не любил, я почитаю себя вправе посвящать вам мои труды, а это для меня чрезвычайно важно: я во сто раз охотнее принимаюсь за перо и, верно, в десять пишу скорее обыкновенного.
Я вам сказал, что я вас так люблю, как никого еще не любил… После этого выходит, мне нужно вывести себя на чистую воду; тогда, увидя мою откровенность, вы, может быть, поверите, что душа моя совершенно наполнена вами и что в ней не только чьи-нибудь образы, но даже и самые идеи о тех образах не могут существовать с тех пор, как я так счастливо нашел вас на жизненном пути.
Притом же, прелестная Катинька, я вам признаюся во всем так чистосердечно, что вы, верно, будете ко мне снисходительны.
Если вы это скажете, то отгадаете как нельзя более: у меня точно, удивительно как много совести… Я не дался в иных…
Но это в сторону; послушайте лучше о моих сердечных тайнах…