Рассказы освободителя

А я решил: да горит такая служба ясным пламенем. Я своим сержантам не надзиратель, да и вышли дембеля из подчинения не только моего, а всего командного состава до самого министра обороны включительно. Ведь именно в том и заключается смысл Приказа.

Иду лесной дорогой от лагеря к офицерскому дому. Навстречу ГАЗ-69. Тормознул водитель, остановил машину. Из нее, словно два леопарда из клетки, выходят два подполковника, два моих прямых начальника — командир полка подполковник Бажерин и командир батальона подполковник Протасов.

Командир полка из Африки недавно вернулся, свое там отвоевал, здесь полк получил: справишься — полковником будешь. Ему очень хотелось справиться, потому он свирепствовал. Но свирепствовал тихо, без крика и мата. Вежливо свирепствовал:

— И куда это мы, товарищ гвардии лейтенант, направляемся?

— Отдыхать, товарищ гвардии подполковник.

Варианты ответов у каждого офицерика на такой случай всегда готовы: разомнусь, подышу воздухом, через полчаса в роту вернусь; на завтрашние занятия конспекты напишу, через час буду в роте. Еще много всего выдумать можно. Но я сказал подполковнику, что день был тяжелым, вся неделя — не легче, решил отоспаться.

Ответ мой был наглым. Я это понимал. Он тоже. Тут бы ему меня и обматерить, но у него был еще один вопрос:

— Кто после отбоя стрельбы и съема оцепления из танковых пушек стрелял?

— Моя рота стреляла. Задержались немного. Но отбоя еще не было и оцепление не снимали.

— Странно: долгий-долгий перерыв, потом вдруг три выстрела почти разом.

— Так получилось.

— Ладно, разберемся. Отдыхайте, товарищ гвардии лейтенант. Завтра мы ваш отдых обсудим.

Командир батальона из-за плеча командира полка меня взглядом испепеляет. А командир полка вежлив. Но лучше бы матом крыл. Нам так привычнее.

4

Ночь мне выпала — не позавидуешь. Наверное, я спал. Но так спал, что, просыпаясь через каждые полчаса, не мог с уверенностью утверждать, был ли то сон или только забылся я на мгновение. А в лагере — фейерверк. Гляну в окошко часа в три ночи, все равно в той стороне ракеты в небо летят.

Наутро голова раскалывалась. И настроение — хуже некуда: сейчас меня два леопарда терзать будут.

Другие ротные только к рассвету вернулись. Все злые. Все не выспавшиеся. И все ко мне с вопросом: слушай, а почему в твоей роте салюта не было? Я и сам удивляюсь, сам не верю: неужто и вправду не веселились?

К вечеру вызвали меня к командиру полка.

Он на меня как-то странно посмотрел:

— Вчера вы, товарищ гвардии лейтенант, были уверены, что ваши дембеля не будут куролесить?

— Нет, товарищ гвардии подполковник, уверенности не было. Просто считал, если буду их контролировать, они устроят салют, а если уйду, положившись на их совесть, тогда салюта не будет.

— А запоздалая стрельба из танковых пушек с этим как-то связана?

— Прямо связана.

— Я так и понял. Будем считать, что вам удалось воспитать у воинов коммунистическую сознательность.

На следующем собрании офицеров командир полка по своему обыкновению вежливо свирепствовал. С легкой издевкой он вопрошал командиров рот и батарей о том, как же те намерены дальше служить, если не способны укротить собственных подчиненных. А в заключение поставил меня в пример: вот как надо командовать подразделением, вот как надо воспитывать подчиненных. Командир полка не стал раскрывать моего секрета. И правильно делал: пусть каждый сам путь к успеху ищет. Да и незачем такой метод раскрывать, иначе в следующий раз все начнут из пушек палить, дембелей провожая. Но начальник штаба полка не удержался и полюбопытствовал: ну так как же удалось дембелей обуздать? Нужно было что-то отвечать. И я ответил:

— Метод у меня, товарищ гвардии подполковник, простой: я отдаю приказ, а они его выполняют.

Дружный хохот был мне ответом. Именно в тот момент я понял, что вписался, наконец, в коллектив, и офицеры полка приняли меня в свой круг. Прошло совсем немного времени, и командир полка гвардии подполковник Бажерин наградил меня почетной грамотой «за умелое коммунистическое воспитание воинов и высокое пропагандистское мастерство».

С того дня служба моя как-то легче пошла.

Четыре десятка лет спустя мне пишут мои сержанты.

А я им отвечаю.

Закат

1

20 апреля 1978 года в 21 час 19 минут южнокорейский пассажирский Боинг-707-321, отклонившись от международной трассы на 1700 километров, со стороны Баренцева моря вторгся в воздушное пространство Советского Союза. На перехват была поднята пара Су-15ТМ 431-го истребительного авиационного полка 21-го корпуса 10-й отдельной Краснознаменной армии ПВО. Вслед за первой парой было поднята вторая.

Советский летчик капитан Александр Босов перед самым носом нарушителя пересек его курс, просигналил ему бортовыми огнями, плавно повернул на параллельный курс, приказав нарушителю следовать за перехватчиком. В ответ самолет-нарушитель резко изменил курс, пытаясь уйти в сторону Финляндии. Командующий 10-й отдельной армии ПВО генерал-лейтенант В. С. Дмитриев отдал приказ нарушителя уничтожить.