Рассказы о Розе. Side A

Они спустились с крыши – а весь неф был полон журналистов и световых приборов; отец Декамп сразу стал очень светским; изысканным, подтянутым – будто он на лошади-фаворите, а впереди – барьер, туман, натянутая проволока, о которой он в курсе – заговор администрации ипподрома – но что делать – надо прыгнуть выше проволоки – лучший роман Дика Фрэнсиса; плохих концов не бывает – джентльмены начинают и выигрывают – Дэмьен улыбнулся, и пошел в библиотеку; скинул по пути смс Тео: «проспал? а у нас тут, представляешь, хрустальное распятие привезли. а у отца Декампа аллергия на распятия, но он ее коньяком запивает. полно прессы, но он отлично держится – настоящий жокей. разгребаю библиотеку» – потом слал фото одно за другим; Тео иногда дарил ему комиксы про него, Дэмьена, супергероя-книжника – он был в очках и пиджачке, мог вызвать, как в «Чернильном сердце», любого героя из книги на помощь в минуту опасности – милый был комикс, Дэмьен его обожал; и Тео, видимо, хотел фотографии использовать для этого комикса потом или сейчас – всё-таки мысль о «нежном нуаре» пугала Дэмьена. И хотя было ясно, что нужен пока просто порядок – коробки, сложить, вынести, под коробки на время уборки и меблировки жертвовали учебными классами – двумя детскими и взрослым; в детских на стенах сплошь висели детские рисунки – традиционно, пол был покрыт разноцветным линолеумом, который легко мыть – дети пили здесь чай; стены – обоями моющимися, очень классными – в разноцветные, будто от руки нарисованные и раскрашенные квадратики, Дэмьен даже подумал, что обои тоже детский рисунок; а вот взрослый класс был очень мрачный, красивый, под Собор, тоже с антикварной мебелью, стены без обоев и краски, черные, исцарапанные, исписанные, скрипящий деревянный пол, вытянутые, как бойницы, голые окна – в детских они были с веселыми занавесками, на широких подоконниках в огромном количестве лежали лоскутные подушки и плюшевые звери; здесь же хотелось писать готические романы; Маттиас сказал, что в этой комнате был раньше личный кабинет настоятеля; все они были разными, увлекались разным, и здесь были и чучела животных, и засушенные растения, и банки с загадочным заспиртованным, и коллекция настоящих черепов, и потайной сейф, и рояль, и оригинал Боттичелли; «а куда всё делось? на гараж-сейл загнали?» «ну, типа того – рояль у отца Валери, он композитор по образованию, руководит хором, коллекция черепов подарена университету одному, оригинал Боттичелли висит в боковом нефе» «а сейф?» «да где-то здесь» «а там было что?» «куча бумажных денег, которые уже не в ходу» «вот блин, обидно» «ага; кому-то из мальчишек подарили, коллекционеров»; но Дэмьен не мог вот так просто взять и успокоиться и подождать до завтра – он вернулся из учебных комнат обратно в библиотеку и продолжил перебирать, искать, читать; в один момент зазвонил телефон – незнакомый номер – и обворожительный немолодой женский голос спросил:

– Месье Оуэн?

– Да, – Дэмьен положил стопку журналов о бабочках на пол – голос ему понравился – мягкий, темно-вишневый; как красный горячий глёг с корицей в рождественские каникулы в уличных ларьках.

– Я мадемуазель Кристен, городской библиотекарь.

– О, да, я понял. Здравствуйте. Я… я Вам пока не звонил…

– Я понимаю – Вы решили пока разобраться с верхними комнатами… но я подумала – может быть, с ними я тоже помогу – я скучаю по таким вот приключениям, понимаете…

– Но тут… – как бы сказать «много физической работы, а Вы же немолодая леди» – но она сама сказала:

– Много физической работы… но я могу всё записывать, сидя на стремянке, я надену брюки.

Дэмьен засмеялся.

– Конечно, приходите. Только после обеда, часа в три, я утром еду за коробками в «Икею».

– О, коробки… – как можно так сексуально сказать слово «коробки»? – Договорились.

И потом сразу еще звонок – это был Клавелл – конечно, он тоже знал его номер – все всё знают – Клавелл написал, что его вещи благополучно доставлены; о, класс; и буквально через минуту пришло сообщение от отца Декампа – после обеда на крыше и пресс-конференции он уехал по каким-то еще делам; «на мессу не оставайся; беги домой, ныряй в смокинг, душись, брейся и прочее – я подъеду и заберу тебя – опера через три часа; опаздывать нельзя» – уже второй день без мессы, исповеди и причастия, кошмар.

Смокинг он нашел в коробке, подписанной как «парадная одежда» – темно-синим маркером; там было всё – и брюки, и ботинки, и смокинги, и рубашки, и бабочки, и подтяжки, и кушаки, и жемчужные и серебряные запонки; он отдал Клавеллу, тот все отгладил-отправил, начистил; Дэмьену было неловко, но Клавелл сам предложил, а он так быстро сам бы не справился; пригладил волосы гелем у зеркала; Клавелл улыбнулся.

– Отлично выглядите, прямо как из кино про Первую Мировую.

– Спасибо.

– Вам идет торжественная одежда. Жаль, что ее так редко носят. Раньше мужчины были такими красивыми.

– А мне кажется, в такой одежде все одинаковые.

– В одинаковой одежде сразу видно, кто чего стоит. Только по линии лацкана…