Рассказы о Родине

Как же – и как долго! – Антон мечтал сюда попасть… Когда служил в Туле, когда учился в Высшей школе, когда переводился в Москву, когда соглашался на фронтовые командировки… Вот, попал, наконец. Полжизни на это ушло. Из оставшейся половины еще три года перекладывал бумажки, пока, наконец, доверили настоящее дело. Если справится, обещали сделать старшим опером. И после против всех обыкновений затянувшейся беспросветной ночи, в которой тускло тлели четыре капитанских звездочки, на погонах Антона могла бы взойти яркая утренняя – майорская – звезда… Звезда пленительного счастья.

Надо было только довести это дело до конца.

А дело оказалось странным, нехорошим. Началось с таджика, рутинно разбившегося на очередной стройке века… Вопреки всем законам физики, чем глубже Антон копал, чем дальше уходил в кроличью нору своего расследования, тем выше оказывался. Дело увело следователя на такие высоты, где кружилась голова, а воздух был холоден и разрежен. К самым почти что небожителям увело. И как там, наверху, брали! И сколько! И за что!

Но ведь только на опасных делах и растут, убеждал себя Антон.

После первых же занимательных результатов Антона пригрел полковник Честноков. Кирилл Петрович объяснил тридцатипятилетнему капитану, что докладываться тот теперь должен только ему лично, чтобы информация не попала в руки к «крысам».

Антон и докладывался. Кирилл Петрович сурово хмурился, кивал и требовал, чтобы капитан продолжал расследование, держа его под грифом «секретно». Да и расскажи кому Антон, что на самом деле творилось за зеркальными стеклами небоскребов, в которых снаружи видны были одни облака, никто бы ему не поверил. Уволили бы задним числом и в дурку упекли. Как принято.

Папка с делом – толстая, увесистая – лежала у Антона в сейфе. А вошедший в раж капитан все подкармливал ее новыми фотоснимками, свидетельскими показаниями, прослушками… Вот-вот папка наберет критическую массу… Пойдет цепная реакция… Молчать после этого уже будет нельзя. Рванет так, что мало не покажется. И все тогда будет по-другому.

Только Кириллу Петровичу – полковнику, направлявшему Антона, выслушивавшему его и никогда не вмешивавшемуся в его расследование – только ему можно довериться. А он уж разберется, что делать.

* * *

– Дело ты сдаешь, Ломакин, – буднично сказал Кирилл Петрович.

– Как это… Кому сдаю? – Антон глядел на полковника загнанно, непонимающе, как аквариумная рыбка, пересаженная в водочный стопарик.

– Мне сдаешь. А я там уже дальше… – полковник промокнул клетчатым платком лысину, образовавшуюся точно по контуру околыша.

– Но Кирилл Петрович… Товарищ полковник… Я же почти уже… Тут ведь осталось-то… Знаете, на кого я вышел? Там ведь такие люди… – затараторил Антон, вскакивая со стула.

– Знаю, какие люди. Ты не волнуйся, Антоша. Мы тебя переводим на новый, ответственный участок. Будешь крыш… Обеспечивать работу крупного вещевого рынка.

– А… А мое дело? Кто доследовать будет? Я хочу хотя бы передать его сам, объяснить все человеку. Столько труда положено, Кирилл Петрович! Ну и когда операция начнется, я бы…

– Операция не начнется, Антон, – полковник отечески положил взволнованному капитану руку на погон, ласково прижимая его к стулу, к земле. – Не начнется операция. Я это дело закрою.

– Но ведь… Там же… Вы же видели, что там… Фамилии видели? Тех, кто берет?

– Видел, да. Звучные фамилии. Я в Управление собственной безопасности позвоню, они там своими силами… Что же нам, сор из избы, нет ведь?.. Хоть и не наша изба, соседская, хе-хе… Ну, пусть сами и разбираются со своими оборотнями. А тебе вот, Ломакин, премия за рвение…

Полковник выдвинул ящик стола, извлек из него пухлый конверт и вручил остолбеневшему оперу.

– Отпразднуйте там с женой. И – рынок ждет тебя! Да, купи себе машину поприличнее, а то эти торгаши ниже шестерки «Ауди» не воспринимают, оборзели вконец, требуют прислать кого-нибудь поавторитетнее…

Выставив Ломакина в коридор, полковник хлопнул дверью – негромко, но вполне красноречиво. Антон прислонился к стене, отдышался, проморгался и вспорол конверт ключом от своей съемной квартиры.

Внутри было достаточно денег, чтобы выкупить ее немедленно. И еще осталось бы на «машину поприличнее». У Антона потемнело в глазах, и он тихонько пополз по стенке вниз. Столько заграничных купюр сразу он видел только в разоблачительных репортажах программы «Дежурная часть» и в фильмах про мафию. Таких премий у милиционеров в этом несовершенном мире быть не могло.

Антон поскребся в полковничью дверь.

– Кирилл Петрович, возьмите. Прошу вас, не надо…

– Не кобенься, Ломакин, – железно лязгнул полковник.

– Не могу я, – Антон все держал конверт в вытянутой руке, но полковник даже не сделал ему шага навстречу. – Вы мне лучше по-честному, надбавку там. Или повышение, если заслужил. А это…