Рассказы о Ленинграде [1984, худож. С. Яковлев]

Иностранные купцы прямо на набережной торгуются, хитрят, обмануть норовят. Эх, нет на них Александра Николаевича Радищева! Он здесь, на Стрелке, много лет проработал. В 1780 году назначен был сюда на должность помощника начальника петербургской таможни. Через 10 лет стал и начальником ее. По долгу службы следил он за охраной привезенных товаров, наблюдал за строгим соблюдением таможенных тарифов, ловил контрабандистов. При нем никаким взяточникам, казнокрадам, жуликам было несдобровать! Простые люди и те знали: коллежского советника Радищева ни подкупить, ни запугать нельзя. Но никто не знал, что, едва закончив хлопотливый день, садился начальник таможни в лодку и плыл на Петровский остров. Там, в небольшой усадьбе, в деревянном двухэтажном домике, коллежский советник становился писателем и борцом за угнетенную Россию. (Сейчас это место занимают дома № 1–7/2 по Петровскому проспекту.) Летом 1789 года здесь была дописана последняя глава книги «Путешествие из Петербурга в Москву».

…На картине Д. Аткинсона можно увидеть недостроенное здание биржи. Крыши на здании пока нет, и потому его красные кирпичные стены выглядят сверху, как огромная буква «Ф». Такой начал строить биржу Джакомо Кваренги. Начал, да не достроил. А может быть, и к лучшему это. Не очень он ее удачно расположил. Она у него не на Неву смотрела, а больше на Зимний дворец косилась. Особняком от остальных зданий Стрелки стояла.

На панораме А. Тозелли от кирпичной буквы «Ф» не осталось и следа. Красуясь белыми колоннами, словно древний античный храм, встала новая биржа. Построил ее архитектор Тома де Томон. Впрочем, в дни строительства на Стрелке весь цвет архитектуры Петербурга собирался. Стоял с раскрытыми чертежами строитель нового здания Адмиралтейства Андреян Захаров. Сновал рядом с ним, споря, маленький и быстрый Томон. Прохаживался молодой Карло Росси. Поглядывал на Неву рассудительный Осип Лукини. В сторонке стоял и старый Кваренги, смотрел, как разбирали стены его биржи. Он на то не был в обиде, немало других славных зданий построил на Неве: помимо Академии наук, еще Смольный, Эрмитажный театр, Конногвардейский манеж, Ассигнационный банк…

Больше всех волновался Захаров, упрекал Тома де Томона: «Что же это вы предлагаете? Свет в зале через стеклянный потолок! Сие же вам не Италия, не милая вам Швейцария — Россия это! Зимой снегу навалит на крышу вашу стеклянную — тьма-тьмущая в зале будет. Нет, никак верхние фонари невозможны!»

Тома де Томон спорил, но соглашался.

Стены биржи росли, вставали белыми колоннами, украшались скульптурными группами, ниспадали гранитными ступенями. Перед зданием, поближе к реке, архитектор поставил два каменных маяка, украсил их декоративными носами древних кораблей — рострами. Потому и стали называть маяки Ростральными колоннами.

И набережная появилась. Ровненькая, гранитная! С пологими спусками к воде — пандусами, с гранитными шарами на них.

Стоп, стоп, стоп!.. Река-то отступила, что ли? Раньше ведь ее волны стучали прямо в стены старой биржи… А новая точно на месте старой стоит…

Все правильно: река отступила. На 123,5 метра. Не сама по себе, конечно, отступила. Люди ее чуть-чуть «подвинули», насыпали искусственный мыс. Потом уже мыс гранитом одели. Красиво и прочно умели строить петербургские мастеровые!

Сейчас гостей Ленинграда возят комфортабельные «Икарусы». Экскурсовод в микрофон командует: «Посмотрите налево!.. Взгляните направо!.. Слева от вас… Справа по ходу автобуса…» У бедных гостей к вечеру шея болит. От верчения головой. А в голове полная неразбериха от множества имен великих архитекторов. Трезини! Растрелли! Захаров! Воронихин!..

Но уж коли мы сейчас на Стрелке Васильевского острова задержались, давайте не об архитекторах — о мастеровых людях вспомним. И в первую очередь о каменотесе Самсоне Суханове. Архитекторы на нас за это не обидятся. Самсон с ними бок о бок работал и великим уважением пользовался.

Если бы о Самсоне Суханове книгу писать, то можно было бы создать исторический роман. А можно — приключенческую повесть. Удивительно богатой была у него жизнь. С такими сюжетными поворотами, которые сидя за письменным столом и не выдумаешь!..

Где-то в глухой деревушке на Вологодчине родился в семье пастуха Ксенофонта Суханова сын. Имя ему дали — Самсон. Понятно, ни сам он, ни отец его не знал, что Самсон — в древних мифах силач необыкновенный. Но вроде угадал деревенский поп, давая такое имя мальцу.