Рассказы о Кирове

Сергей Миронович остановился. Мы с удовольствием слушали глубокий грудной голос неизвестного певца. И когда песня окончилась и мы зашагали дальше, Сергей Миронович сам запел ту же песню о темной ноченьке. Голос у него был приятный, но в отличие от незнакомого певца пел он эту песню в очень бодром темпе.

Отвечая каким-то своим мыслям, Сергей Миронович сказал мне:

— Эх, и здорово же у нас будет!

— Когда? — спросил я, думая о другом.

— А после революции, — просто и уверенно ответил Костриков, словно он уже видел своими глазами эту чудесную жизнь, словно слушал собственное свое выступление через двадцать восемь лет на XVII съезде партии о хорошей жизни, о том, как хочется жить.

Г. Д. Потепин НА ДЕМОНСТРАЦИИ

В конце 1904 года, когда я начал свою партийную деятельность в городе Томске, мне было восемнадцать лет, и я работал тогда в Управлении Сибирской железной дороги, а вечерами учился на общеобразовательных курсах при политехническом институте.

На этих курсах училось много передовой рабочей молодежи, стремившейся получить среднее образование. Там я встретился и познакомился с Сережей Костриковым (Сергеем Мироновичем Кировым).

Знакомство с С. М. Кировым и другими большевиками имело для меня решающее значение — и я начал принимать активное участие в подпольной партийной работе.

Я состоял в группе по распространению прокламаций в городе. Мне и другим товарищам поручалось в ночное время расклеивать листовки на витринах и заборах, опускать их в почтовые и газетные ящики, оставлять на уличных скамьях, подсовывать в закрытые ставни.

В то время это было серьезным поручением, так как в случае провала участники распространения листовок, помимо ареста, подвергались избиениям в полицейских участках, а затем предавались суду, высылались в политическую ссылку или подвергались тюремному заключению.

В январе 1905 года Томский комитет РСДРП готовил вооруженную демонстрацию, которая состоялась 18 января.

В вооруженной демонстрации участвовало до трехсот человек — членов партии, революционных рабочих, служащих, студентов. Демонстрантов охраняла боевая дружина Томского комитета РСДРП, руководил которой Сергей Миронович Киров. Все мы, дружинники, были разбиты на десятки во главе с десятником и вооружены револьверами.

Участники демонстрации собрались против здания почтамта, на бывшей Почтамтской улице, развернули красное знамя с лозунгом «Долой самодержавие!» и с пением революционных песен направились к центру города.

Впереди колонны демонстрантов, рядом со знаменосцем Иосифом Кононовым, шел Сергей Миронович Киров.

Вскоре появился усиленный наряд полиции и жандармов, а за ними прибыла до зубов вооруженная сотня казаков, которые врезались в колонну демонстрантов.

Дружинники, охранявшие демонстрацию, дали вверх залп из револьверов. От неожиданности ряды казаков дрогнули, но после минутного замешательства они вместе с полицейскими и жандармами начали избивать нас саблями и нагайками.

Силы оказались слишком неравными. Сопротивление было бесполезным, демонстранты рассеялись по ближайшим улицам. Многие из нас были зверски избиты нагайками, ранены пулями и сабельными ударами и заключены в тюрьму.

Сергею Мироновичу Кирову ареста удалось избежать.

Обливаясь кровью, пал смертельно раненный знаменосец Иосиф Кононов, успевший при первом же столкновении сорвать с древка знамя и спрятать его у себя на груди. Сергей Миронович Киров принял меры к спасению знамени. В ту же ночь он пробрался в покойницкую больницы, отыскал труп Кононова и снял с его груди окровавленное знамя.

Это знамя через несколько дней развевалось на новой демонстрации, организованной Томским комитетом РСДРП на похоронах Иосифа Кононова.

Томская вооруженная демонстрация явилась для нас, молодежи, боевым крещением…

Через две недели после январской демонстрации, 2 февраля, состоялось подпольное партийное собрание, на котором обсуждался вопрос о новой демонстрации.

Собрание уже заканчивалось, и мы по два-три человека начинали расходиться, как вдруг неожиданно для всех нагрянула полиция и жандармы. Дом был оцеплен со всех сторон, и скрыться было уже невозможно. Все мы были арестованы и посажены в тюрьму. Среди нас был и Сергей Миронович Киров, который призвал нас к спокойствию и предупредил, чтобы на допросах у жандармов мы отказывались от каких-либо показаний, так как по неопытности некоторые товарищи могли сказать лишнее, что принесло бы партийной организации непоправимый вред.

На допросах жандармы ничего не могли от нас добиться, все сорок семь арестованных держались стойко и категорически отказались от показаний. Жандармы бесились, угрожали, вызывали нас на ночные допросы, но благодаря единодушному отказу от показаний судебного дела им так и не удалось создать. Продержав нас два с половиной месяца в тюрьме, они вынуждены были освободить всех арестованных.

Выйдя из тюрьмы, многие из нас немедленно же принялись за революционную работу. Революционное движение все нарастало.