Рассказы мыла и веревки

– Николаич? Ну, дела! А тебе годы нипочем – все такой же пацан, как тогда, в автороте! Поехали, потом поговорим!

Едва Саня захлопнул за собой дверь, тягач взревел, вылетел за ворота и покатил по улице, таща за собой неисправную «Сканию». Когда автопоезд выскочил на проспект, тягач замедлил ход и встал. Петюня приоткрыл дверь и замахал рукой.

– Что случилось? – забеспокоился Саня.

– Давай ко мне в кабину! Погутарим! А то скукота! – лицо водителя превратилось в ехидную маску.

– Вроде как не по правилам…

– Да ничего не будет, сцепка жесткая! Я в одну харю такой паровоз водил, и ничего! Ты не мужик, что ли? Ну и вали, тряпка! Баба!

Саня покраснел, выскочил из кабины и открыл дверь тягача.

– Так бы сразу! – Петюня хлопнул его по ладони. – Вижу, что мужик!

Из выхлопной трубы тягача вырвался черный дым. Автопоезд тронулся, быстро набирая ход по крайней правой полосе. За боковыми стеклами поплыли многоэтажки спального района. Стрелка спидометра перевалила за семьдесят.

– Петюня, может, потише? – испугался Саня.

– Да ты сдурел, Николаич? Или струсил? Если я по правилам буду ездить, когда жить-то? Лучше скажи: на охоту давно не ходил? Ружье не заржавело?

Саня поморщился:

– Не до развлечений. Ипотека, да сыну операцию делать надо. Конечно, сделают бесплатно, когда очередь подойдет, но сам понимаешь, расходы немалые.

– А сколько ждать? – Петюня зачем-то проявил заботу.

– Врачи говорят, года два-три. Но пока время терпит. На одни лекарства работаю…

– Сочувствую. Ничего, Николаич. Ты сильный, выкрутишься! – хлопнул Петюня товарища по плечу.

Тягач вылетел на путепровод, не сбавляя хода. Решетка ограждения слилась в сплошную полупрозрачную линию. Чуть впереди, загораживая тягачу дорогу, тащился старый трактор. Черный дым из выхлопной трубы стлался над самой землей.

Петюня выругался и крутнул баранку, перестраиваясь в соседний ряд. Обошел трактор и резко вернулся на свою полосу. Сзади что-то зазвенело. Саня выглянул в окно и обомлел: грузовик сорвался со сцепки, вылетел на тротуар и мчался сам по себе. Случайный пешеход едва успел выскочить прямо из-под колес.

– Стой, Петюня! Тормози! – только и успел крикнуть Саня.

«Скания» пробила ограждение и рухнула на железнодорожные пути. Фыркнула искрами контактная сеть. Из-под моста потянуло дымом.

Тягач остановился. Петюня покачал головой и укоризненно сказал:

– Да, Санек. Влетел ты…

***

Селиванов побарабанил пальцами по столу и крепко выругался:

– Александр Николаевич, твою мать! Тебе же сказали – сидеть в кабине прицепа!

Саня с надеждой посмотрел на Петюню:

– Скажи ему, это же ты меня позвал к себе! И гнал ты под семьдесят!

– Ничего подобного! – отрезал тот. – Ты сам ко мне пересел. И ехал я, как положено, пятьдесят километров в час. Сидел бы ты в кабине – выкрутился бы.

– Как же так? – похолодел Санек.

Директор со всей дури ударил кулаком по столу:

– Хватит! Мне по фене ваши разборки! Николаич, хрен тебе в глотку! Ты все возместишь. До копейки! И за разбитый грузовик, и ущерб железной дороге! Все, понял?

– Откуда же я возьму столько? – попробовал возмутиться Санек.

– А мне пох, откуда! Почку продай! Шлюху свою на панель отправь! В рабство отдайся! Пошел вон!

– Куда?

– В отдел кадров! За расчетом! Марш, сука, из кабинета! А ты, Петро, останься. Поговорить надо. Ты теперь – важный свидетель…

Санек спустился на первый этаж. Начальник отдела кадров – женщина средних лет с маленькими и яркими, как у куклы, губами, швырнула на барьер трудовую книжку.

У Сани потемнело в глазах:

– Анна Павловна, за пьянство? Почему? Я же не пью!

Две девочки-сотрудницы разом подняли птичьи головы и, как по команде, ехидно ухмыльнулись.

– Не моя забота, – равнодушно сказала начальница. – Сидор Андреич лично распорядился.

– А как же акты, экспертиза? Я напишу заявление в прокуратуру!

– Пожалуйста, если деньги лишние! Кого будут слушать – тебя или уважаемого человека со связями? Еще вопросы есть?

– А… нет, все. Спасибо, – почему-то захихикал Саня и осторожно, по миллиметру, закрыл дверь. Вахтера – пожилого мужчину в проволочных очках он едва заметил.

Саня шагал по городу, как во сне, и прохожие шарахались от него, словно от прокаженного. Нещадно палило летнее солнце, тополиный пух неподвижно лежал на тротуарах, словно свежевыпавший снег. Но Саня ничего не видел и не чувствовал – он дрожал, будто на улице стоял лютый мороз.

По дороге Саня заглянул в больницу.

– Сегодня не приемный день, – резко ответила регистратор.

Она встретилась взглядом с Саней и тут же подавилась собственным языком.

– Наденьте халат и поднимитесь на второй этаж, – только и пролепетала испуганная женщина.

Саня поднялся по лестнице с выщербленными ступенями. Какой-то старик в больничной пижаме шарахнулся от него. Медсестра покрутила пальцем у виска.