Рассказы мыла и веревки

Беззащитная и маленькая, она прижала к себе довольно лопочущего ребенка и умоляюще посмотрела на полицейского. Тот отступил на шаг назад.

– Девушка, вам давали достаточно времени! – голос пристава резнул по нервам. – Раньше надо было думать! Освобождайте жилплощадь!

– Аня, не надо! – крикнул Сергей, уловив желание жены плюнуть в лицо «деревянному солдату». – Мы уходим!

– Постой, – Аня продолжала смотреть в глаза полицейскому, не замечая, казалось, остальных. – Неужели вы не понимаете, что творите? Вы же все видите!

– Девушка, – сказал полицейский, потупившись. – Мне до пенсии три года. Моя хата с краю. Служба.

– Холуй! – выплюнула Аня.

– Это… оскорбление представителя власти, – пробормотал полицейский и покраснел.

– Попрошу без агитации! – оборвал словесную перепалку пристав. – Повторю еще раз: освободите помещение!

– Хотя бы одежду мы можем взять? Зима скоро.

– У вас шестьдесят минут!

Сергей собрал два рюкзака – себе, побольше и жене, поменьше. Между шерстяным свитером и детской курткой он сунул старый, давно снятый с вооружения штык-нож. В оружии не было ничего лишнего, никаких пилок и кусачек. Только длинный и узкий стальной клинок в металлических ножнах, да неудобная рукоятка c текстолитовыми накладками. Память о давней войне.

Взяв на руки сына, Сергей вышел из подъезда в солнечный сентябрьский день. Аня едва поспевала следом, чуть не сгибаясь от тяжести рюкзака.

Подруга жены, высокая и полная женщина в длинном, разукрашенном розами платье, увидев Сергея, затараторила:

– На денек я вас пущу, конечно! Но утречком убирайтесь куда подальше! Узнают, что у меня постояльцы – такой перерасчет сделают – закачаешься! А денег у вас, я понимаю, нема!

Аня покачала головой. Подруга задумалась, и Сергею показалось, будто в ее массивной голове хрустят несмазанные шестерни. Через минуту она очнулась:

– А идите вы… в лес, за город. Говорят, там община есть. Живут в землянках, разводят огороды. Повезет – примут. Куда-то же выселенцы пропадают. У нас тоже соседей из квартиры выгнали – а чем я им помогу? Мужу-то повезло – на завод устроился… по блату. Как война в пустыне закончилась – работы совсем не стало. Все проклятые американцы. Что они лезут не в свое дело?

Женщина продолжала болтать, но Сергей ее не слышал. В мыслях он был уже в общине. Он представил себе землянки среди деревьев, засеянные клочки земли на расчищенных участках. А что? Жизнь в единении с природой, на воздухе – это совсем неплохо. Никакого интернета и телевидения, зато физический труд и здоровая пища – это, говорят, полезно для здоровья. Может, и его семья найдет себе приют?

***

Первое, что поразило Сергея, пока он пробирался через когда-то непроходимый лес – вырубленные дочиста проплешины и просеки. Значит, чтобы обогреться зимой, общинники безжалостно рубят деревья? Что же будет, когда они уничтожат все? Но совсем настроение испортилось, когда Сергей увидел небольшое кладбище – несколько холмиков с деревянными крестами из неотесанных палок. И все же он продолжал идти. Наконец, ему в грудь уперлись стволы охотничьего ружья:

– Ты кто? – грубо спросил долговязый парень в замызганном свитере.

– Ты пушку-то убери. Бабахнет – штаны слетят! – Сергей с трудом подавил желание схватить оружие за стволы и вырвать его из рук часового. – В общину я. Из квартиры выгнали.

– Выселенец, значится? Это твои? – парень ткнул пальцем в Аню с хнычущим Лешенькой на руках. – К главному вам надо. Пусть он разбирается.

Часовой оглушительно свистнул. Два бородатых мужика с ружьями вышли из густых кустов. Сергей облегченно вздохнул: хорошо, что он не бросился на часового!

Извилистая тропинка привела их к поляне размером с пару футбольных полей, на которой горбились холмики землянок. Стучали топоры. Несколько женщин выкапывали остатки картошки с огорода. Из единственной деревянной избы курился дымок. Наверное, когда-то здесь был дом лесника.

В кресле, за деревянным столом, развалился жилистый мужчина средних лет со смазанными, будто стертыми чертами лица. Встретишь такого на улице второй раз – и не узнаешь. Он указал на стул и угрюмо посмотрел прямо в глаза Сергею:

– Принесла же вас нелегкая прямо к зиме! И так жратвы мало! В армии служил?

– Полковая разведка.

– Это дельно. Нам бойцы нужны. Приходили тут две семейки – коворкеры-мерчендайзеры. Уж как умоляли… На коленях ползали. Отправил их…

– Куда? – вырвалось у Сергея.

– На кудыкину гору! Помирать пошли. Какие из них работники? – главарь покрутил огромную бородавку на шее и вдруг, ни того ни с сего, рявкнул: – Фамилия?!

– Косаткины мы…

– Пока будешь Косаткой. А там – как кривая вывезет. Я – Хмурый. По именам здесь кличут лишь баб, да детишек. В общем, так. Сегодня переночуешь у Паленого – ну, тот парень с ружьем, что тебя привел. Завтра выроешь себе нору. Место покажут. Почему ты остался без работы? Отвечай!

Сергей… вернее, теперь уже Косатка, начал привыкать к манере собеседника неожиданно менять тему разговора.

– После армии я зако… окончил институт. Женился. Работал по специальности, а тут сокращение.