Рассказы из сборника «Отступление»

— А он о тебе очень хорошо отзывался, — сказала Кэтрин, сворачивая к своему дому. — Он говорит, что восхищен тобой и называет отличным парнем.

Последние следы вымученной улыбки исчезли с физиономии Чарли.

— Никто из девочек не выносит его, — вяло произнес Чарли. — Они над ним смеются.

Кэтрин улыбнулась про себя, вспомнив беспечную девичью болтовню во время перемен в гардеробе.

— Думаешь, я вру?! — выкрикнул Чарли. — Можешь их сама спросить.

Кэтрин равнодушно пожала плечами, опустив ладонь на ручку двери. Когда они оказались в полутемном вестибюле, Чарли попытался встать рядом с девочкой.

— Пойдем в кино, Кэтрин, — прошептал он. — Пожалуйста…

— Я же сказала тебе, что занята.

Чарли протянул руку, пытаясь прикоснуться к ней в полутьме.

— Кэтти… — умоляюще прошептал он.

— У меня нет времени, — она оттолкнула его руку и, пытаясь двинуться к лестнице на второй этаж, громко добавила: — Мне некогда.

— Ну, пожалуйста, пожалуйста… — прошептал он.

Кэтрин отрицательно покачала головой.

Чарли, разведя руки в стороны, потянулся к Кэтрин. Крепко обняв девочку, он попытался её поцеловать.

Кэтрин отчаянно закрутила головой, одновременно стараясь пнуть его что есть силы в голень.

— Ну, пожалуйста… — со слезами в голосе молил он.

— Убирайся отсюда! — выпалила девочка, упершись обеими руками ему у грудь.

— Ты же позволяла мне себя целовать, — сказал, отступая, Чарли. Почему сейчас нельзя?

— Терпеть не могу идиотских вопросов, — сказала Кэтрин, одергивая с решительными видом платье.

— Я все скажу твой маме! — отчаянием в голосе выкрикнул Чарли. Скажу, что ты гуляешь с методистом! С протестантом!

Глаза Кэтрин от ярости округлились, щеки налились кровью, а губы напряглись.

— Убирайся отсюда! — прошипела она. — Все! Конец! Я не желаю с тобой разговаривать! И не хочу, чтобы ты ходил за мной следом.

— Я уйду, когда захочу, будь я проклят! — выкрикнул Чарли.

— Я слышала, что ты сказал, — заметила Кэтрин. — Ты начал употреблять проклятия.

— Я хожу за теми, дьявол всех побери, за кем хочу! — ещё громче возопил Чарли. — Мы живем в свободной стране.

— Больше никогда в жизни я с тобой не стану говорить! — её голос гулко разносился по вестибюлю, отражаясь от почтовых ящиков и дверных рам. Для того чтобы придать своим словам большую убедительность, она притоптывала ножкой. — Ты меня утомил! Ты мне не интересен! И ты просто глуп! Ты мне вовсе не нравишься. Ты — всего-навсего здоровенный идиот! Топай домой!

— Я сломаю ему шею! — бесцельно размахивая кулаками перед носом Кэтрин, выкрикнул Чарли. Его глаза туманила ярость. — Я ему покажу! Скрипач! После того, как я с ним разделаюсь, ты и смотреть на него не захочешь. Ты его целовала?

— Да! — триумфально прозвенел её голос. — Я его целовала постоянно. И он умеет целоваться по-настоящему! Не слюнявит девочку с ног до головы, как ты!

— Пожалуйста… Ну, пожалуйста… — проскулил Чарли и, вытянув как слепец руки, двинулся на Кэтрин.

Ты хладнокровно отвела руку мальчика и, вложив в удар все восемьдесят пять фунтов своего округлого, хорошо упитанного тела, врезала ему по физиономии. Затем, резко развернувшись, Кэтрин помчалась вверх по ступеням лестницы.

— Я убью его! — проревел Чарли ей вслед. — Убью его вот этими голыми руками!

Ему ответил лишь стук захлопнувшейся двери.

— Передайте, пожалуйста, мистеру Харольду Парселу, — спокойным и рассудительным тоном произнес Чарли, обращаясь к консъержу Джонсону, — что внизу его ждет друг, который хотел бы с ним встретиться, если мистер Парсел не возражает.

Джонсон отправился вверх на лифте, а Чарли с мрачным удовлетворением обвел взглядом лица друзей, которые составили ему компанию, дабы убедиться в том, что не будут нарушены установленные правила.

Харольд, выйдя из кабины лифта, направился к топчущейся у дверей компании мальчишек. Он близоруко и с любопытством вглядывался в них тощий, гладко причесанный, аккуратный юноша в очках и с чистыми руками.

— Хэлло, — сказал Чарли, — мне хотелось бы потолковать с тобой один на один.

Харольд обвел взглядом окружающие его молчаливые, лишенные всякого сострадания, жаждущие узреть заслуженное возмездие лица. Поняв, что его ожидает, мальчик тяжело вздохнул.

— Хорошо, — сказал он, и, распахнув дверь, придержал её, пока все молодые люди не вышли на улицу. Весь путь до пустыря в соседнем квартале они прошли молча.

Тишину нарушали лишь нарочито громкий топот ног секундантов Чарли Линча.

— Сними очки, — сказал Чарли, когда они остановились в самом центре пустыря.

Хрольд снял очки и нерешительно огляделся в поисках места, куда их можно было бы положить.

— Давай я подержу, — предложил Сэм Розенберг — вечный оруженосец Чарли.

— Спасибо, — сказал Харольд, передавая ему стекла. Затем, повернувшись лицом к Чарли и близоруко помаргивая, он добавил — О'кей.

Чарли принял боевую стойку. Его худосочный соперник, с тонкими руками и уступающий ему в весе, по меньшей мере, двадцать фунтов, сделал то же. По жилам Чарли прокатилась волна ликования. Он сделал шаг вперед, чуть поднял руки и нанес удар правой точно в глаз Харольда.