Рассказы и повести

– А-а, Калгашкиной,-закивал Валерий Семенович.– А потому что очередность! Она, насколько я понимаю, подала заявление раньше. И льготы. Отец – инвалид войны… Сами вы недавно напоминали на сессии горсовета: их нужды ни в коем случае не забывать. А бабушка, между прочим, ветеран колхозного движения. Одна из первых вступила у себя на селе… Много их осталось, наших ветеранов? По-моему, заботиться о них – наша с вами обязанность… Вот мы и порекомендовали Калгашкину в первую очередь…

Объяснения Дроздова были вполне убедительными. И по документам все выглядело законно. Однако я хотел побеседовать с Калгашкиной. Заведующая магазином пришла ко мне взволнованная. Мне показалось, что от нее чуть-чуть попахивает спиртным.

Роста немного выше среднего, с хорошо сохранившейся фигурой, с крашенными под рыжеватую блондинку волосами, уложенными явно у парикмахера, она пыталась, как я понял, произвести на меня хорошее впечатление.

– Первый раз в прокуратуре… Хоть посмотреть, что это такое,– с улыбкой говорила она, но улыбка эта была весьма натянутой.– Надеюсь, вы меня не съедите?

Я промолчал.

– Впрочем, и не за что,– продолжала она.– У нас, поди, каждый день народные контролеры… И сегодня были. Никаких к нам претензий… Вас это интересует, товарищ прокурор?

– Нет, Ирина Алексеевна. Я хотел поговорить о квартире. Как вы ее получили?

– Законно, товарищ прокурор, на общем основании,– ответила Калгашкина поспешно.– А что? Сколько лет жила в общей! Комнатка – закуток, двенадцать метров… Неужели не имела права?

– Имели,– кивнул я.– А почему решили трехкомнатную?

– Из-за родителей… Сначала я ведь думала вступить на однокомнатную. Подала заявление… Тысяча у меня была. Все мои сбережения… Поехала к своим, на хутор, чтобы помогли. Первый-то взнос – тысяча пятьсот… Отец мне и говорит: а может, доченька, и нас в город возьмешь? Мы, говорит, дом свой продадим, на трехкомнатную наскребем. И много ли нам, говорит, осталось жить? Помрем, у тебя большая квартира останется… Нет, вы представляете, каково для дочери слышать?… Конечно, говорю, возьму. А о смерти чтобы и разговору не было! Дай бог вам до ста лет дожить… Мама-то, в общем, тоже хотела бы в город, а с другой стороны, жалко соседей бросать, сад… Конечно, они свое отработали, заслужили отдых. Чтоб и ванная, и горячая вода, и, извините, теплый туалет… Короче, на семейном совете решили: ко мне… Продали дом, дали мне четыре тысячи…

– А какой первый взнос?– спросил я.

– Пять тысяч за трехкомнатную.

Пять, а не десять, как говорила она Юре Бобошко! А может быть, парень что-то напутал? Или она прихвастнула?

– Значит, ваши родители и бабушка прописаны у вас?

– А у кого же еще?– нервно передернула она плечами.

– Ну и как, нравится им в городе?

– Да как вам сказать…– замялась Калгашкина.– С одной стороны, удобства. С другой, в городе не как на хуторе… Никого тут не знают, поговорить не с кем…

– Сейчас они здесь, в Зорянске?-спросил я.

Этот вопрос, как мне показалось, привел ее в замешательство.

– Сейчас?– переспросила она, словно не расслышала.

– Да, в настоящее время…

– Гостят… у сестры.

– Все? Отец, мать и бабушка?

– Все.

– А бабушке сколько лет?

– Восемьдесят третий…

Я видел, что мое любопытство вконец выбивает ее из колеи.

– Вы не думайте, она у нас – ого-го какая старуха! И ездить любит…

– Где живет ваша сестра?

– Да на хуторе Мокрая Ельмута. Пролетарский район Ростовской области.

Это были мои родные места. Маныч, степи, детство… Я на миг окунулся в воспоминания. Но они были явно не к месту.

– А где жили ваши родители до того, как переехали в Зорянск?

– Там же, в Мокрой Ельмуте… Я же и сама оттуда…

Спросил еще, как ей удалось получить в ЖСК «Салют» трехкомнатную квартиру, ведь свободных не было. Она повторила почти то же самое, что и Дроздов.

Когда Калгашкина ушла, я попытался разобраться, какие вопросы смутили ее больше всего.

Прописка… Да, когда я спросил, где прописаны родители Калгашкиной, она даже побледнела от волнения.

Второе. Живут ли они с ней в Зорянске? Тоже, как мне показалось, очень неприятный вопрос для заведующей магазином.

Позвонил в паспортный стол и попросил сообщить мне, кто прописан в квартире Калгашкиной.

Буквально через десять минут получил ответ, которого, честно говоря, и ожидал.

В настоящее время Ирина Алексеевна Калгашкина была прописана в своей трехкомнатной квартире одна. Но с сентября 1981 года на этой же площади были прописаны Алексей Кузьмич Калгашкин, Зинаида Прокофьевна Калгашкина и Анастасия Ниловна Рябченко – отец, мать и бабушка заведующей магазином. В сентябре 1981 года дом ЖСК «Салют» заселялся жильцами.

Через два месяца, в ноябре того же года, Калгашкин А. К., Калгашкина 3. П. и Рябченко А. Н. выписались в связи с выездом из Зорянска на постоянное место жительства в Мокрую Ельмуту.