Рассказы и крохотки

А и на этом месте стояли прежде и перестояли революцию дремучие, непрохожие леса. Потом их вырубили – торфоразработчики и соседний колхоз. Председатель его, Горшков, свёл под корень изрядно гектаров леса и выгодно сбыл в Одесскую область, на том свой колхоз возвысив, а себе получив Героя Социалистического Труда. – При публикации в «Новом мире» реальный Горшков, председатель знаменитого колхоза «Большевик», был весьма прозрачно переименован в Шашкова, заодно исчезло упоминание о его «геройстве». В статье «Матрёнин двор и его окрестности» («Известия». 29 марта 1963) Виктор Полторацкий возмутился тем, что А. С. в сегодняшней деревне «как бы не заметил черт нового времени»: «И очень жаль, что именно талантливый человек выбрал такую точку зрения, которая ограничила его кругозор старым забором Матрёниного двора. Выгляни он за забор и в каких-нибудь двадцати километрах <…> увидел бы колхоз „Большевик“ и мог бы показать нам праведников нового века – людей, вдохновенно преображающих землю, утверждающих новые коммунистические отношения в общественной жизни». Сам Полторацкий изловчился не заметить, что у А. С. лишь слегка замаскирован именно председатель колхоза «Большевик» со дня его организации в конце 20-х годов Аким Васильевич Горшков, удостоенный в 1951 г. звания Героя Социалистического Труда. Откликом на упрёк критика стала запись Твардовского: «Вчера в „Известиях“ В. Полторацкий (быв[ший] редактор быв[шей] газеты „Л[итература] и ж[изнь]“) распинается по поводу „Матрёнина двора“. Я, кстати, знаю колхоз „Большевик“, бывал там, но не писал о нём, т. к. [это] издавна объект бесчисленных праздничных описаний. Колхоз действительно выдающийся, но островной, и не знаю, как там сейчас по слиянии его с окрестными немощными колхозами. Однако хитрец-рецензент даже не пытается…»[80] Горшкова Твардовский вспоминает и спустя восемь месяцев, 28 ноября 1963 г.: «Это особый разряд руководителей наших островных (в смысле успешного хозяйствования на общем фоне) колхозов. Без этих колхозов нельзя: о них пишутся книги и брошюры „опыта“, они принимают иностранных гостей – друзей или недругов, они ставятся в пример, они занимают трибуны бесчисленных кустовых и пр[очих] совещаний. <…> Такого председателя не только райком, но и обком снять, переместить не посмеет. Причём они очень немногочисленны, они редкость долголетия на посту (Горшков – с 1929 г.). Это своеобразные Шолоховы по „неприкасаемости“».[81]

…там, откуда я приехал, мог я жить в глинобитной хатке, глядящей в пустыню. – Фотоснимки глинобитной хаты на краю Кок-Терека, где ссыльный А. С. жил с сентября 1953 по июнь 1956 г., помещены в книге «Бодался телёнок с дубом…» (между с. 162 и 163). На одном из снимков сам А. С. выглядывает из окна.

…Т'aльново… – Так в рассказе названа деревня Мильцево, в которой А. С. жил с августа 1956 по июнь 1957 г., работая учителем математики в Мезиновской средней школе. От Мильцева до посёлка Мезиновского два километра. Неподалёку от них есть и деревня Тальново.

А дальше целый край идёт деревень: Часлицы, Овинцы, Спудни, Шевертни, Шестимирово… – Реальные названия деревень в окрестностях Мильцева.

…мы дошли до высыхающей подпруженной речушки с мостиком. – О речке Караслице, на мостике через которую Н. А. Решетовская снимала А. С. в октябре 1956 г., напоминает сейчас лишь заросшая травой ложбина. Снимки эти широко печатались. Один из них помещён, в частности, в книге «Бодался телёнок с дубом…» (между с. 162 и 163).

Дом Матрёны <…> с четырьмя оконцами в ряд <…> крытый щепою, на два ската и с украшенным под теремок чердачным окошком. Дом не низкий – восемнадцать венцов. – Точность описания подтверждается фотографией, которую сделал А. С. в 1956 г. (там же).

…пенсии ей не платили. – Колхозных пенсий для стариков не было, а государственные пенсии колхозникам не полагались.