Рассказы Чумы (СИ)

Когда она вернулась с пристани, на вечернем небе над виднеющимися вдали пиками гор мягким золотистым светом уже загорелся Мицар. После отплытия последней триеры Тартес пригласил девушку прогуляться по городу. Они обошли священные рощи, посетили водопады возле купальни, вкусили изысканных восточных сладостей, привезенных из-за моря. Царь был нежен и заботлив, так, что к обеду она уже не знала, куда девать себя, и отправил её домой в колеснице только ближе к закату - да и то потому, что близилось вечернее празднество по случаю начала похода.

Эврифея хотела подняться сразу наверх, в свои покои, но её окликнул Урун - помощник отца родом из северных племен. Высокий темноволосый юноша совсем не был похож на соотечественников Тарта, и потому пришелся очень кстати ко двору Халара. Наместник взял его еще мальчишкой, обучил письму и воспитал себе отличного и преданного подручного.

- Кратия, господин приказал передать, чтобы вы явились к нему немедленно, как только приедете, - почтительно, слегка картавя на северный манер, произнес Урун. Акцент его так никуда и не исчез, как ни старались нанятые за немалые деньги учителя, но Халар все равно был горд успехами воспитанника.

- Хорошо, - устало вздохнула Эврифея. - Переоденусь и тут же спущусь к ужину.

По правде говоря, после съеденного в больших количествах меда с орешками и засахаренных цукатов, ей и кусок в горло не лез, но она слишком хорошо знала своего отца, чтобы медлить.

- Простите, кратия, - вежливо возразил юноша, - но мне приказано проводить вас к нему в кабинет.

Чтобы это значило? Торопливо вспоминая, чем могла прогневить отца, Эврифея откинула волны волос за спину и пошла чуть впереди от Уруна. Иногда Халара было трудно понять - его замыслы простирались так далеко, что даже близкие не могли угадать, к чему они приведут.

Помощник отца распахнул тяжелые деревянные двери, пропустил дочь наместника вперед, и осторожно прикрыл дубовое полотно.

Широкоплечий белоголовый мужчина с небольшой бородкой восседал на высоком стуле с мягким матерчатым сиденьем и длинными подлокотниками, упирающимися в светлый широкий стол. Спинка предмета мебели была изукрашена фигурками быков, боковые царги изображали сцену смертельной схватки между человеком и тигром.

На вид хозяину дома не давали больше сорока, хотя на самом деле его возраст уходил далеко за шестьдесят. Халар был очень пристрастен и любил выбирать - и еду, и слуг, и лошадей, и жен. Об этом говорило и его отношение к детям - он старался пристроить их как можно выгоднее.

Двое сыновей и две дочери происходили от первой супруги, Авреи, атлантки по происхождению; двух незаконнорожденных девочек подарила ему северянка. Третья супруга, наполовину афинянка по имени Аглеа, родила Месонию и Эврифею.

Эврифея с Месонией ладили между собой лучше прочих - то ли из-за близости возраста, то ли из-за общности происхождения. Аглеа умерла при родах, пытаясь воспроизвести на свет очередного потомка Халара, и девочки рано остались без матери. Отец был строг, молчалив, суров и в целом непонятен, а когда сестры вступили на порог девичества, он быстро определил им будущих мужей, и на этом его родительские обязанности исчерпали себя. Иногда, глядя, как наместник возится с подрастающим Уруном и ведет длинные речи со старшими братьями за вечерней едой, девушка испытывала тоскливое одиночество. Впрочем, взбалмошная Месония не давала им обеим долго скучать, выдумывая смешные девичьи затеи. Ей в мужья родитель определил архонта Местора, но, похоже, Месонии было все равно, за кого выходить; она только смеялась, когда младшая спрашивала, как ей удалось околдовать одного из правителей Атлантиды.

Иное дело была сама Эврифея. Едва ей минуло шестнадцать, её сердце трепетно застучало в поисках любви. Девчушке хотелось жить, смеяться, влюбляться, и совсем не хотелось идти на церемонию под чужой рукой, а между тем Халар придумал ей прекрасного жениха.

- Он горяч, юн, как ты, - сказал как-то вечером отец, сидя на этом самом стуле, - ты же красотой удалась в мать. Вы отлично сойдетесь на этом - нужно только немного подтолкнуть.

И Эврифея не осмелилась ослушаться, и пошла в назначенный час на большой рынок, кишащий людом и бурлящий разноголосым варевом. Она ожидала увидеть чопорного, всем недовольного, хмурого царя - но столкнулась с обезоруживающей улыбкой и синими глазами Тартеса. Все прошло, как и желал того наместник. Нечаянно рассыпанные переспевшие фрукты, измаравшие белый хитон правителя, стали прекрасным поводом для знакомства. Дальше - больше, и вот уже сам глава Совета Эвмел дает свое согласие на их супружество.