Рассказы

А кузнец Хардмен в это самое время стоял в конце проулка за кустом остролиста и покуривал трубку. Простившись с миссис Ньюбери, Латимер именно туда и направился, а Хардмен, заслышав шаги, не вытерпел — любопытство пересилило в нем осторожность. Он высунулся из-за куста как раз в тот момент, когда Латимер глянул в его сторону. Хардмену ничего не оставалось, как с невозмутимым видом выйти из-за куста.

— Вот уж целый час, как мы тебя разыскиваем, — сказал Латимер, сверкая глазами.

— Вишь ты, какая незадача, — отвечал Хардмен. — А я вот вздумал было пройтись да посмотреть, нет ли еще где припрятанных бочонков, — чтобы передать их властям.

— Как же, как же, мы в этом не сомневаемся, — произнес Латимер с уничтожающим сарказмом. — Ты бы непременно доставил их властям. Вы ведь всегда готовы нам помочь, целый день только и делали, что помогали. А теперь будь так любезен, пройди-ка со мной в кузницу, и мы, с твоего позволения, кое-что тебе закажем — именем короля!

Они ушли, и вскоре в кузнице зазвенели не слишком частые удары молота. Так или иначе, лошади и телеги были приведены в годное состояние, но только под вечер, когда часы пробили шесть, и грязные дороги заблестели под косыми лучами закатного солнца. Контрабандные бочонки вскоре были уложены на телеги, и Латимер и трое из его соратников медленно выехали из деревни и Двинулись по направлению к порту Бадмаут, до коего путь был весьма не близкий; оставшимся акцизникам было поручено караулить ту партию бочонков, которую, как уже выяснилось, контрабандисты затопили где-то между Рингсвортом и бухтой Лалстэд, а также во что бы то ни стало разыскать Оулета — единственного из жителей деревни, против кого имелись прямые улики, а именно — яма, обнаруженная в его саду.

Пока телеги, меченные меловым знаком, проезжали по улице в тусклом свете сгущавшихся сумерек, на пороге каждого дома стояли женщины и дети; и грустное выражение, с каким они посматривали на конфискованную собственность, недвусмысленно свидетельствовало о том, что все население Незер-Мойнтона связано с делами незаконной торговли.

— Ну, Лиззи, вот достойный финал вашей авантюры, — сказал Стокдэйл, когда скрип колес почти уже замер вдали. — Я благодарю бога за то, что вам удалось, не навлекши на себя подозрений, выпутаться из этой истории и все ваши потери ограничились потерей контрабандного вина. Быть может, вы присядете и разрешите поговорить с вами?

— Только не сейчас, мистер Стокдэйл, погодите немного, — ответила Лиззи. — Сейчас мне нужно уйти на минутку.

— Неужели опять на этот ужасный спуск? — спросил он беспомощным тоном.

— Нет, не туда. Я только хочу узнать, чем закончатся сегодняшние дела.

Он ничего не ответил, и она пошла к двери, но медленно, как будто выжидая, не скажет ли он еще чего-нибудь.

— Вы не вызвались пойти со мной, — сказала она наконец. — Вы, наверное, ненавидите меня после сегодняшнего?

— Как вы можете так говорить, Лиззи, вы же знаете, я хочу только одного — чтобы вы больше не участвовали в этих делах! Пойти с вами! Разумеется, я пойду, хотя бы только для того, чтобы уберечь вас от опасности. Но зачем вам опять идти?

— Затем, что не могу я сейчас сидеть дома сложа руки. Там что-то происходит, и я должна знать что. Пойдемте!

И они вышли вдвоем в темноту надвигающейся ночи.

Дойдя до проезжей дороги, Лиззи свернула направо, и Стокдэйл скоро заметил, что они идут в ту же сторону, куда уехали повозки с захваченной контрабандой. Лиззи опиралась на его руку и время от времени вдруг придерживала его за локоть, показывая этим, что надо остановиться и прислушаться. Первую четверть мили они прошли довольно быстро, и после двух или трех таких остановок Лиззи сказала:

— Я уже слышу их — а вы?

— Да, я слышу скрип колес. Но что из этого?

— Мне только хочется знать, далеко ли они успели отъехать от нашей деревни.

— Ах, вот оно что! — воскликнул Стокдэйл, которого вдруг осенила догадка. — Затевается что-то недоброе! Теперь я припоминаю, когда мы выходили из деревни, там не было видно ни одного мужчины.

— Тсс! — прошептала она. Скрип колес внезапно прекратился, сменившись иными звуками.

— Там дерутся! — воскликнул Стокдэйл. — Там может произойти убийство! Лиззи, пустите, я иду туда. Совесть не позволяет мне стоять здесь и ничего не делать!

— Никакого убийства не произойдет, и даже головы никому не проломят, сказала Лиззи. — Наших тридцать, а их всего четверо; ничего плохого не будет.

— Значит, там действительно свершается нападение! — воскликнул Стокдэйл. — И вы знали об этом заранее. Почему вы держите сторону тех, кто нарушает закон?

— А почему вы держите сторону тех, кто отбирает силой у деревенских торговцев то, что они честно купили во Франции на свои собственные деньги? сказала она твердо.

— Купля эта нечестная.