Рассказы

— Что ты имеешь в виду?

— Твой долг за два месяца, Морис Легг. Вот что я имею в виду.

Он вскинул руку, будто намереваясь ее ударить.

— Не подходи! — заорала она, отбегая.

Какая-то пожилая женщина оглянулась на них.

— Сегодня же выеду из твоей ночлежки. Чек получишь утром.

— Получить-то я получу, — сказала Грета. — Да к концу недели он вернется неоплаченным.

— Такая-растакая! — крикнул Морис одно из своих любимых словечек. Он весь дрожал, но, несмотря на гнев, уже видел, как рушатся его планы. Всему теперь конец: ночь на улице в таком возрасте с легкостью его доконает. Огромным усилием воли он взял себя в руки.

— Боже, ну и идиоты мы! — сказал он.

Грета следила за этой капитуляцией с искренней жалостью и еще раз дала себе зарок позаботиться о нем. Но прежде следовало его, как всякого мужчину, проучить, наказать, словно избалованного мальчишку. Она припомнила совет из любимого журнала для женщин: «Он будет вас ценить, если вы сами себя цените, и здесь важно себя поставить и не продешевить». Правда, в журнале обсуждалась несколько иная ситуация, но совет вроде бы был хорош.

— Нет уж, Морис! — заявила она. — С меня хватит! Останемся друзьями, если хочешь, но табачок врозь.

Очень довольная этими словами, она твердой походкой, бодро и независимо зашагала мимо пеликанов и прочих пернатых к подземному переходу. Морис тупо постоял с минуту и бросился вдогонку. Он увидел ее в дальнем конце перехода и стал звать: «Грета! Грета!» — пока в тоннеле не забилось эхо. Сердце тяжело стучало, ноги налились свинцом. Заметив на стене метку уровня воды при наводнениях, он подумал: хорошо бы утонуть. Грета ждала его.

— Извини, малыш, — пробормотал он. — Я виноват.

— Ладно! — ответила она, играя «настоящего друга». — Замнем.

И они медленно пошли по переходу назад, к кафе.

За чаем они оба вели себя, как дети на пикнике: смеялись и шутили, выветривая из памяти недавнюю перепалку. Грета твердо решила вернуть Морису хорошее настроение. Она чувствовала себя хозяйкой положения, и ей хотелось, чтобы он забыл происшествие, которое выявило ее власть. А поскольку он с большим удовольствием дразнил ее за «волчий аппетит», она до тошноты объедалась бутербродами и булочками. «Ненасытная утроба», — сказал он, улыбнувшись, когда она взяла себе вторую порцию салата. Он совсем расчувствовался: что бы с ним сталось, если бы не ее великодушие, — нет, пусть она и не леди, но сердце у нее золотое. И снова бодрый и цепкий, он стал раздумывать, как же все-таки подъехать к ней со своим планом.

— Взглянем на слонов — и домой? — предложил он.

Когда они снова шли по переходу, Грета размышляла, какие все мужчины одинаковые — просто дети, честное слово, и даже замурлыкала при мысли, что видит Мориса насквозь. У бассейна, на берегу которого нутрии с оранжевыми клыками чистили свои усы, она запела: «Бог знает, за что, люблю я его. Он мой, этот парень. Он мой!»

— А вон знаменитые ондатровые шубки. — Морис показал на огромных мокрых крыс с грубым игольчатым мехом.

— Ну да. Так я и поверила! — усомнилась Грета. И оба были рады, когда Морису удалось убедить ее: он радовался, что она забавная и невежественная плутовка, она — что он уйму всего знает.

— Ты только погляди, какие у них зубы, — воскликнула она. — Мне теперь и даром не надо такую шубу.

Потом они разглядывали выдру, которая неустанным, безумным волчком кружилась по бассейну, стараясь пробить в бетонной стене выход к морю.

— Ишь, как скребет, — сказала Грета. — Можно подумать, на волю хочет! — И они посмеялись над суетой животного.

Когда дошли до бегемотов, Морис попросил пустить их на внутреннюю территорию. Служителя, совсем молодого кокни, манеры Мориса не проняли.

— Мы туда не пускаем, — объяснил он. — Да там и нет ничего такого. Отсюда все видать.

— И тем не менее, — сказал Морис. — Я хочу, чтобы леди там побывала.

— Хорошо, начальник, — сказал парень, подмигивая Грете. — Но свою девушку я бы туда не повел.

И верно, вблизи там оказалось на редкость неприятно. От мутной воды шел горячий пар, издававший гнуснейший запах, края бассейна покрывала скользкая слизь. Огромные черные туши время от времени переворачивались, гоняя по коричневой воде клочья пены, и над поверхностью показывались и исчезали злобные выпученные глазки. Морис протянул служителю полкроны.

— Да ладно, — сказал тот. — Оставьте их при себе. Мне тут платят.

По липкому полу было трудно идти, и Морис, измотанный событиями дня, поскользнулся, но служитель не дал ему упасть, вовремя подхватив под руку. Выпрямляясь, Морис заметил, как Грета перекинулась с парнем ироническим взглядом. И тут вынырнул бегемот и пустил фонтан из больших розовых ноздрей. По костюму Мориса расползлись грязные пятна.

— Сожалею, — сказал парень.

Но Грета попросила его не тревожиться.

— Костюм все равно старенький, — объяснила она. — Я ему завтра куплю другой.