Рассказы

   -- Ах, рай-то был какой! Ты бы тогда приезжал! Уж больно хорошо сад-то цвел: яблони да вишни... Точно это бог по саду гуляет. И все у нас, барин, принялось, все росточки пустило. Посадков из лесу целый воз навезли; глядеть не на что! прутики голые! А тут посадили мы их, а они пошли, пошли... Отрыгнулись, листочек выпустили...

   -- Ты с кем же садовничал?

   -- А Иван Афанасьевич-то! Он главный садовник. Иван Афанасьевич меня всему учил: как что посадить да полить; как уходить... А как Иван Афанасьевич расчелся, так уж я один. Ах, барин! приедешь, ты уж сходи посмотреть: капуста у меня какая веселая, ах, какая капуста!

   -- А дичь у вас есть? вальдшнепы, утки, что ли?..

   -- А за капустой-то, в балочке. Там самая утка, барин. А тебе зачем?

   -- Охотиться буду, стрелять.

   -- Это утку-то стрелять?

   -- А то кого же? тебя, что ли?

   Алексей опять съежился и ушел головой в плечи.

   -- Какая же у нас утка? -- торопливо заговорил он.-- Ежели стрелять, то совсем нечего. Нет уток.

   -- Как нет?-- удивился Петр Егорович.-- Сейчас говорил, что есть?

   -- Нет, нету! -- сухо и решительно сказал Алексей и отвернулся к лошадям.

   "Совсем блаженный! -- опять подумал про него Петр Егорович,-- не понравилось, что я охотиться собираюсь".

   Вдруг под самые ноги лошадей упал яркий красный свет, по жнивью скользнули уродливые тени коней и тарантаса, и у самого края дороги, справа, показался костер. Пристяжная насторожилась, запрядала ушами, прижимаясь к кореннику, а мимо Петра Егоровича мелькнули очертания двух телег, сдвинутых вместе, задумчивая морда лошади и перед самым костром, среди сидящих темных силуэтов, маленькая фигурка девочки в красном платке.

   Девочка повернулась и глядела на экипаж.

   -- Ах, бедные! ах, несчастные! -- громко сказал Петр Егорович,-- В такой-то холод!

   Алексей беспокойно завозился на козлах,-

   -- Намедни у Пахома помер парнишка-то,-- торопливо сообщил он.

   -- У какого Пахома? -- спросил Петр Егорович.

   -- Разве не знаешь Пахома? Ведь у него два мальчонка-то; махонький вот и помер. Тоже в поле так-то... У барыни нашей лечили, да нет! помер.-- Алексей громко вздохнул и покачал головой. Вдруг он встрепенулся.

   -- Барин! а как по-вашему, по-ученому: детская душа с земли прямо к богу?

   Он повернулся и глянул в лицо Петра Егоровича, ожидая ответа. Петр Егорович крякнул.

   -- А не знаю, брат,-- равнодушно ответил он.

   -- Я полагаю, что прямо,-- с жестом правой руки горячо заговорил Алексей.-- Потому как душа детская невинная, она безгрешная..,

   -- А ты женат? -- спросил барин,

   -- Я-то? -- удивился Алексей.-- Нет. У меня никого нет. Один я. Чисто. Совсем один.

   -- Дорогу-то разглядывай! -- прервал его Петр Егорович.

   Алексей вздрогнул и притих.

   -- А лекарства с тобой нету, барин? -- немного погодя робко спросил он.

   -- Какого лекарства? -- удивился Петр Егорович.

   -- Да вот грудь у меня все ломит; грудь и спину... Чахотка, что ли, доктора называют?

   -- А-а! -- протянул Петр Егорович.

   -- Ничего мне легче нет, а целую бутыль я на себя извел: все терся, все терся... Болит!

   -- Лекарств у меня нет, я не врач,-- сказал Петр Егорович.

   -- Вот ведь горе-то! -- сокрушенно вздохнул Алексей.-- Кто без меня за садом уходит? Теперь сколько дела! Мне все Иван Афанасьевич показал, всему научил: "Молодые деревца, говорит, окутай, обвяжи..." Ах, барин, уж и сад: цветочков мы из ящиков по весне высадили, так еще теперь цветут. Астрой называется цветок. Красив! Ты, барин, посмотри у нас астру. Опять еще капусту не рубили. Веселая капуста! Только бы мне здоровья! а здоровья не будет, кто за садом?..

   Петр Егорович уже не слушал, он дремал, увернувшись в шубу. Сквозь легкую дрему ему все еще мерещилась степь, костры...

   И эти костры стягивались кругом него, подбираясь все ближе и ближе, окружая его все теснее со всех сторон. Ему становилось жарко и душно от дыма и пламени. И вдруг впереди него метнулась громадная фигура Алексея и взмахнула руками.

   -- Братцы, к богу, к богу! -- восторженно вскрикнул он, закидывая голову с искаженным от мученической радости лицом.

   -- К богу!

   Он ринулся в костер, прямо в пламя, а в степи прошел гул, словно стон, побежали тени маленьких темных людей, и эти люди тоже стали бросаться в костры и кричать: "к богу"!

   Петра Егоровича что-то сильно ударило в голову. Он проснулся и выпрямился, освобождая лицо из воротника шубы. Кругом было темно, но когда Петр Егорович огляделся, он увидал, что они стоят внизу, в балке, у поворота на мост, а на мосту кричат и суетятся люди. Алексея на козлах не было.

   -- Что такое? Что случилось? -- крикнул Петр Егорович.

   -- Держал бы вправо... вправо! -- кричал чей-то голос.

   -- Говорят ему, лешему!..

   -- На мост лезет... В объезд бы...-- доносились до Петра Егоровича отдельные возгласы.

   -- Что такое? Алексей! -- крикнул он, привставая.

   Алексей подбежал и опять по-обезьяньи полез на козла.

   -- Куда ты, дурак, пропадал? Что случилось?

   -- Да мужики... мужики, вишь, на мосту завязли. Лошадям было ноги поломали. Разве же этот мост для езды? -- возбужденно пояснил Алексей.

   Петр Егорович разоспался и был не в духе.

   -- Чего это их?.. целый обоз?