Рассказы

Вы, пожалуй, спросите — да что же это значит: «четыре древка — и под балдахин»? Такова процедура венчания. Оно происходит под балдахином, который держат на четырех древках. На невесте надето белое платье из шелка. Стул, на котором она сидит, расположен посреди комнаты, а вокруг невесты — ее дружки. Они расплетают ей косы, перебирают руками ее волосы и плачут. Присутствуют и музыканты. Они обычно играют при этом такую печальную музыку, что и на похоронах не всякий раз услышишь. Чтоб женщинам удобнее было плакать. Слез льется столько, что, кажется, на этакую сырость уж не стыдно было бы пригласить и лягушек из ближайшего болота. Кто не видел еврейского венчания, тот вообще не видел веселого праздника!

Рыжая Ципойра, что торгует в ювелирной лавке, в таких веселых праздниках участвовала, и немало. Один раз так даже и в главной роли. Сидела под балдахином с распущенными волосами. Вот только прожила с мужем не долго. Б-г дал мужа, а холера забрала. Ципойра женщина молодая, здоровая, привлекательная, со смерти мужа срок уж прошел изрядный, надо бы снова замуж. Женихи-то уж сватались к ней, в этом недостатка не было, не сглазить бы. Не будем забывать и про ювелирную лавку, что от покойного мужа осталась. Обычно ведь как говорят:

— Поздравляю вас, дочку за богатого выдаете, за мешок с деньгами!

— Ну да. За мешок. Деньги уйдут, мешок останется.

С Ципойрой же наоборот вышло — деньги остались, мужа нет. Словом, сватались к ней, и притом далеко не последние в Кашперове люди. Но что вы будете делать с этой Ципойрой! До чего же была она капризная в выборе женихов! Подумать только! Ведь не первой свежести товар, что ни говори. Редкая девушка так капризничает, как эта вдова! Обычно ведь как: замуж пора — подавай жениха! И не привередничают особо-то. Как говорится: «Нужен вор — его и из петли вон!» А этой вдове — тот жених некрасив, этот слишком беден. И никто ее не достоин. «Не по голове ермолка». Для каждого жениха находилось у Ципойры благословение. Как говорится: «У женщины слов — сорок коробов». А более всех ее благословениями попользовался Янкл-Довид, что держал заезжий дом. «На него, — Ципойра говорит, — и вовсе смотреть не могу, как благочестивый еврей на свинину».

Брайнделе Шейгец, дочка сахарника — вот кто имел право привередничать. Красавица, дочь богача, на рояле играет и понимает по-французски. Молодая девушка. Ей-то уж очертя голову замуж выходить не стоит, ей достойной партии надо дождаться. Но эта вдова?! Слыханное ли дело!

Сват Менахем-Гецл увивался вокруг этой вдовы как муха вокруг… пусть будет: вокруг банки варенья. Пытался взять ее тонким подходом и деликатностью. Так, например, говорил:

— Что же вы, уважаемая Ципойра, дура этакая в образе осла с горы Синайской, не согрешить бы, до пришествия мессии собираетесь вдовой оставаться?! Кто ж вас возьмет еще через год-два?

— Ничего, возьмут! Куда мне спешить! Придет коза до воза. Я рыжая. Рыжим везет.

— Да дура вы рыжая! Пусть всем моим врагам нынешней ночью столько раз приснится Асмодей, какая вы дура!

— Что это вы, реб Менахем-Гецл, так расходились, уж и ругать меня принялись?

— Так а как же еще-то с вашим братом, женщиной, разговаривать? Как сказано в Писании: «И благословил его Иаков»… Как вас еще уму-разуму научишь? В моем ремесле без соленого словечка нельзя. Сват подобен сапожнику. Говорят же: «Ругается как сапожник». Так же и сват.

Но вы ведь уже знаете, каким мастером был Менахем-Гецл по части своего ремесла! И вот однажды заходит он к Янкл-Довиду в заезжий дом и говорит:

— Благослови Б-г вас и ваших гостей, реб Янкл-Довид.

— Здравствуйте, здравствуйте реб Менахем-Гецл. С чем пожаловали?

— А пожаловал я к вам с одним изречением из Пятикнижия.

— Что же это за изречение, реб Менахем-Гецл?

— «Да погибнет душа моя вместе с филистимлянами!» Каковое изречение наши талмудисты толкуют в том смысле, что почему бы нам с вами, реб Янкл-Довид, не выпить сейчас горькой?

И, насладившись недоумением хозяина, сват поведал ему, что рыжая Ципойра согласна выйти за него замуж. Вы, пожалуй, спросите: «Как же сват этого добился?!» Так вы будете смеяться. Любовным романом! Книжкой, в смысле. Заходит к ней в лавку, в руках книжка. То, да сё…

— Опять сватать пришли?

— Да Б-г с вами, нужны вы мне!

— Зачем же тогда? Не жемчуг же покупать?

— А почему бы и нет?

— Для кого же? Неужто и для вас невеста нашлась?

И так далее. Слово за слово.

— А что это у вас за книга?

— Да что вам книга? Вы и читать-то, поди, не умеете.

— Я не умею?! Так бы вам не уметь сватать, как я умею читать!

— Ну так прочтите заглавие, коли умеете.

— «Разочаровался»…

— Да что вы читаете! Я ж вам говорю, заглавие прочтите, а не то что тут нацарапал кто-то на обложке!

— «Цветы и слезы».

— Подумать только! И правда, грамотная.

В общем, осталась книга у Ципойры. И кто бы мог подумать, до чего впечатлительной окажется эта вдова и чувствительной к художественному слову. Как по волшебству, какая-то клепка у нее в голове перевернулась- лед растаял, фантазии зацвели, чувства женские от спячки проснулись. А результат: четыре древка — и под балдахин!